я просто заберу свой телефон и пойду домой. Серьезно. Пожа…
– Возьму ключи и вернусь. Жди здесь, – строго произносит Никита и уходит.
Уходит за ключами? Значит, все-таки поможет? Вот так просто? Дьявол! Что ж я сразу так не сделала? Оказывается, иногда обычная честность, без всяких масок и ширм, может сделать куда больше, чем крики и истерики.
На улице вновь беснуется ветер, нет ни намека на приближение весны. Никита, нажав на кнопку брелка, открывает машину и обходит ее, чтобы забраться внутрь. Ну еще бы. Кожанка на футболку. В феврале! Он точно ненормальный.
Заглядываю в салон автомобиля в поисках своего девайса, но его нет. Проверяю все щели, но там только пыль и пустые пачки сигарет.
– Сядь и закрой дверь. Холодно, – говорит Клим.
– Может быть, потому что зима? – язвлю, продолжая играть в Индиану Джонса. – Его здесь нет, – произношу расстроенно.
– Посмотри под креслом.
– А ты не хочешь помочь? – бросаю на Клима недовольный взгляд, но было бы странно, если бы это подействовало.
Сажусь в машину и хлопаю дверью, чтобы спрятаться от ледяного ветра, который пробирается даже под мою теплую куртку. Никита заводит мотор и включает печку, а я ныряю между разведенными в стороны коленями, чтобы заглянуть под кресло. Пусто. Там тоже ничего. Что за фигня? Я точно помню, что выходила из караоке с телефоном, то есть он может быть только здесь.
Щелчок замка ударяет по мозгам. Резко выпрямляюсь и хватаюсь за ручку двери. Заперто! Да он что? Издевается?
– Какого черта ты делаешь? – рычу я.
– Я же тебе вчера объяснял, Ань. Ты что не слушала?
Машина трогается с места, и я, раскрыв рот, таращусь на Никиту. Уверен и спокоен, словно здесь не происходит лайтовое похищение. У него все нормально. И о чем именно он говорит? Я снова его доброе дело? Не очень похоже. Или это очередная попытка подружиться? Если да, то…
– Останавливай!
– Снова будешь истерить?
– А ты снова будешь вести себя, как мудак?
Клим бросает на меня косой взгляд, и я тут же прикусываю язык. Салон наполняет теплый воздух, но мне становится невыносимо холодно.
– Я должна найти телефон, чтобы позвонить родителям, – говорю я, взывая к собственному терпению.
Никита достает из внутреннего кармана куртки старенькую кнопочную трубку и протягивает мне.
– Номер помнишь?
– Да, – принимаю аппарат и набираю нужные цифры.
– Скажи, что твой сломался.
– И выписать себе годовой абонемент на упреки? Если бы все было так просто, то я бы уже давно им позвонила и не стала тащиться к тебе.
– Техника иногда ломается. Всякое бывает.
– Мои родители считают, что ничего не может сломаться само по себе, а значит все равно вынесут мне мозг за то, что я криворукая овца.
– Вещи нужны, чтобы ими пользоваться, ломать
