– он закрывался на лето. А ведь я мог похвастаться кое-какими успехами: ко мне зачастило некое ООО, которое хлебом не корми – дай поменять адрес, наименование, размер уставного капитала и так далее. Я набрался практики – и вскоре все эти бесконечные изменения щелкал как орехи. Закадыка даже стал завидовать.
Время от времени мне приплачивали – и я все по-честному складывал в кассу.
Но сессия несла на факультет хаос – спокойному, понятному ритму студенческой жизни наступал конец.
Теперь в Центр мы заходили опрокинуть чашку-другую кофе, отдышаться и пожаловаться. Теперь это был центр психологической поддержки – не очень эффективной, надо сказать. Старички уверяли, что дальше будет только хуже, а новички, которых Павел Александрович привел пару месяцев назад, молчали и только строчили в тетрадях трясущимися руками.
Даже поле утонуло в тени обелиска – и я уже не видел ни детей, пускающих змея, ни экзальтированных машин с треугольниками на крыше, а о передвижном трапе и говорить нечего.
Но я легко отделался – закрылся четверками. Это был отличный результат.
После заключительного экзамена – какого-то пустяка – вся наша группа до ночи гудела в местном кабаке. Изо всех окон кабака было видно факультет. Казалось, он за нами наблюдает.
Еще и окна были – круглые, точно иллюминаторы.
Выходили с закадыкой на улицу – подышать. Уселись на бордюр, закадыка и говорит:
– Два года осталось.
– Ага.
– Бросать уже поздно.
Мне это показалось очень смешным, я рассмеялся. Закадыка – тоже.
– Ты – мой друг, – сказал он.
– А ты – мой закадыка.
– Кто?
– Закадыка.
– Нет такого слова.
Я фыркнул.
– Ага, как же. А «закадычный»?
Он почесал подбородок.
– Закадчный – есть.
– И закадыка есть.
Он пожал плечами, у него глаза были в кучу.
– Закадычный – это который за кадыком?
– Ага.
Я сам был хорош, все вокруг плавно качалось, как на волнах.
Посидели молча.
– А я ведь хотел на иностранный идти, – сказал закадыка.
Я не сдержался и прыснул.
– Ну тебя, – закадыка, охая, встал. – Пойдем.
Я уцепился за его руку и поднялся.
В конце улицы таял в сумерках факультет. Несколько окон на втором этаже горели.
Мы помахали факультету рукой и скрылись в кабаке.
Я все лелеял надежду погулять в Центре – но Павел Александрович, приняв последние экзамены, укатил к себе, в Казахстан. А без него – понятно – никто собираться не хотел.
Павел Александрович звонил нам из поезда и давал распоряжения – у кого остаются ключи, что надо отнести в деканат, и всякое такое. Я попросил у Наташки трубку и сказал:
– Павел Александрович.
– Да?
– Можно взять «Город
