уже была там с отцом, ей были знакомы набережные, галереи, она первый раз увидела там балет. Это было очень красиво. И вообще Париж ей нравился больше, чем Берлин и Вена. Он был ярче, праздничней. В Берлине она была только один раз, два года назад. Отец ездил туда по делам и взял ее с собой. Они пробыли там всего два дня. Она видела на улицах толпы народа с плакатами, людей злых и кричащих, она помнит, что ей было жутко и страшно. В Вену она ездила много раз. От Вены у нее осталось ощущение спокойствия, воспоминания об опере и пирожных. А от Парижа – ощущение вечного праздника.
Итак, она готовилась к новой поездке в Париж. Мари слышала, как отец говорил с кем-то из друзей, что в этом году Дягилев возобновил "русские сезоны". Она не знала кто такой Дягилев и что такое "русские сезоны", но понимала, что это нечто такое, чего все ждут. И Мари тоже стала ждать.
– Как вы относитесь к музыке, балету, живописи? – спросил психолог.
– Никогда не задумывалась об этом. Пожалуй, живопись люблю больше, чем балет. Музыку – очень выборочно. Есть композиторы, произведения которых люблю.
– Например?
– Чайковский, особенно Первый концерт для фортепиано с оркестром.
– Что еще?
– Наверное, Моцарт и Бетховен, но, в общем-то, я не большой знаток музыки, я гораздо больше люблю поэзию.
– Что именно?
– Мне трудно назвать одного поэта. Люблю русскую поэзию начала ХХ века – Блок, Бальмонт, Северянин, Саша Черный, Ходасевич, Ахматова… Из современных – Тарковский, Окуджава, Вознесенский.
Эти имена ничего не говорили израильтянину, так как все, кого я называла, были поэтами русскими. Наверное, есть их переводы на иврит, но, скорей всего, они знакомы только узкому кругу любителей поэзии.
– С какого возраста вы увлеклись поэзией?
– Наверное, лет с десяти-одиннадцати.
Я помню, что в это время мне попались ранние стихи Маяковского, которые меня просто потрясли. И я постаралась перевести на иврит короткое стихотворение, поразившее меня больше всех:
Я сразу смазал карту будней,
Плеснувши краску из стакана,
Я показал на блюде студня
Косые скулы океана…
Как видно, есть вещи, которые может перевести только профессиональный переводчик. Запутавшись в словах, я поняла, что мой перевод не имеет никакого смысла.
– Писали ли вы стихи сами?
– Да, но чуть позже. Лет в 14-15. Я думаю, в этом возрасте почти все пишут стихи.
– Ваши стихи сохранились?
– Нет. Все ушло, а переезд стер из памяти некоторые вещи совсем. Все в прошлом. Но осталась любовь к поэзии. И сейчас, когда я отдыхаю, беру в руки томик хороших стихов.
– Пробуете ли сейчас писать?
– Нет, не пробую. Нет ни потребности, ни желания. Да, впрочем, то, что я писала, никогда не было основным увлечением, хотя уроки литературы всегда были из самых
