звериная мать Тереза. Все облезлые коты и дворовые собаки неслись галопом, услышав ее звонкий голос. Подозреваю даже, что все эти грязные твари бежали к ней не за кормом, а за лаской. Она говорила с ними, гладила, чмокала в мокрые носы. И не хотела слушать мои доводы об опасности, бешенстве и просто антисанитарии.
Час икс наступил, когда мы возвращались с какого-то ночного концерта. На обочине дороги в луже крови лежала собака и тихо скулила. Лада упала на колени и начала успокаивать её:
– Я с тобой, моя хорошая, потерпи чуть-чуть! Пожалуйста, дай куртку, ее нужно укрыть! – попросила она. – Надо позвонить в ветеринарку, дорога каждая минута.
– Что? Мою куртку пачкать кровью? Да она стоит, как десять твоих шавок! – заорал я.
И, вообще, перспектива испорченного вечера со спасением какой-то грязной псины возмутила меня. Ну сбила машина собачатину, значит, пришло её время. При чём тут моя куртка-то?
– Выбирай! Или я, или эта дворняга! – прошипел я, не сомневаясь в ответе. На меня в упор смотрели две пары глаз. Странно голубые собачьи и бездонно серые её.
– Пошёл вон! – твердо и спокойно произнесла Ладка, набирая номер знакомого ветеринара. И я ушёл.
Друзья встретили меня с распростёртыми объятьями. И все понеслось по старому кругу. Пьянки, дурь, веселье. И эта песня на камеру, и мой крик: «Ненормальная!», и моя злоба на весь мир и на неё.
А недавно, гуляя в парке, я вдалеке увидел знакомый силуэт. Лада с белой собакой дурачились, гонялись за солнечными зайчиками, подбрасывали в вверх осенние листья и смеялись. В собачьем лае явственно слышался смех. В каком-то порыве я шагнул в их сторону. Через секунду на меня неслась хаски с горящими, злыми глазами и острая боль пронзила ногу. Оттаскивая собаку, Лада спокойно сказала: «Лайма вспомнила тебя. Она привита. Но ты сделай уколы от бешенства, тебе это нужно!».
Lera Luzina
Горько!
Резкая боль. Первой мыслью, возникшей в голове, был вопрос: «Где я?»
Вчера я, кажется, не пил. Стоп. Вчера я пил чай. Ну да, чай, который мне наливала мама. Её мама.
Она… это имя вертится в мозгу как надоедливый комар. Пытаешься его схватить, но мелкой сволочи всё время удаётся уворачиваться. Люська! Поймал.
Это Люська притащила меня сюда для знакомства с мамой. От этих воспоминаний заныло где-то под ложечкой.
По скрипу петель я понял, что дверь распахнулась. Мои глаза ещё были закрыты, и сил разлепить их совсем не было.
– Дрыхнет! Люсь, я же тебе говорю, проспит до вечера как миленький.
Я слышал звук удаляющихся шагов. Видимо, тётка ушла на кухню. В памяти возникло мудреное расположение комнат этой чёртовой квартиры.
Звуки стали более приглушёнными, но слышимость особо не пострадала.
– Ну ты тест-то купила?
