что-то в этом роде. Она просто действительно хочет внуков. И ничего не знает. Ничего.
– Что ты на меня таращишься?! – вывела её из ступора Изабелла. – Да, мог бы быть внук! Или внучка! А ты вместо этого заводишь себе любовников, которые тебе в сыновья годятся! Вот этот уже который? А? А ведь он тебя тоже бросит! Лера, что ты молчишь? Ты со мной не согласна?
– Конечно, согласна, мам. Бросит, это ежу понятно.
– И ты так спокойно об этом говоришь? – всплеснула руками мать. – А для чего вы тогда вообще живёте, для чего всё?!
Валерия с грустью смотрела в упрямое лицо матери. Она так уверена в собственной правоте! Как ей объяснить, что бывают люди, которые мыслят не так, как она, хотят не того, чего хочет она, думают о другом, счастливы другим… Как объяснить, что это для Изабеллы жизнь – монолит, застывший, неделимый, где при обламывании одного краешка нарушается целостность всей фигуры; а жизнь Валерии – это мозаика, где кусочки меняются, перекладываются с места на место, и от этого ничего не рушится, наоборот, создаётся новая, более интересная картина. Как же хочется донести всё это до упрямой, законсервировавшейся в своём маленьком чинном мирке женщины. Как же хочется, чтобы она наконец поняла, одобрила, пожалела. Как хочется просто молча обняться и сидеть, давая друг другу ничем не заменимое душевное тепло… Как жаль, что такого никогда не будет.
– Я тебя люблю, мам, – с чувством выдавила Лера, ощущая, как на глаза набегают сентиментальные слёзы.
– Я тоже тебя люблю. Ты думаешь, я бы тебе всё это так просто говорила? Я же о тебе забочусь, чтобы тебе было хорошо…
– Да, мам, – горько усмехнулась Лера. – Я знаю. Я пойду, ладно? Уже поздно, а завтра дел много.
– Иди, – согласилась Изабелла. – Звони завтра вечером.
– Конечно… Мам, всё-таки кто тебе сказал про взлом? – уже стоя в дверях, неожиданно спросила Валерия.
– Да не знаю я! – разозлилась мать. – Белобрысая такая девка, всеми там командовала.
– Юлия?!
– Может, и Юлия, я не спрашивала.
– Ладно, мам, спасибо, пока.
– Счастливо, – наконец по-человечески, с нежностью попрощалась мать.
Глава 8.
Подперев щеку рукой, Юлия рассеянно наблюдала, как племянник накрывает на стол. Красивый ребёнок. Даже не ребёнок, а юноша уже, молодой человек. Впрочем, её это совсем не радует. Куда как спокойней было, когда он был пухленьким обаятельным крошкой, радовался копеечным игрушкам и упрашивал её пойти на выходных в зоопарк.
А теперь… С каким удовольствием она теперь пошла бы в этот зоопарк! Но её ребёночку надо уже совсем другое. Клубы, девушки и возможность небрежно демонстрировать своё превосходство, свою исключительность. Она сама виновата, это она так его воспитала. Она всегда говорила, что он самый лучший, самый талантливый, самый замечательный, других таких нет, другие и рядом не стояли! Она так хотела, чтобы её ребёночек любил только её. Её, а не своих родных родителей. Не её бестолкового брата и его
