воровато оглядываясь по сторонам. Если вдруг его заметит Лера, он скажет, что захотел её встретить. Что сказать Лере, он всегда найдёт. Она всему поверит. Или сделает вид. Диме иногда казалось, что Меркуловой безразлично, врут ей или говорят правду. Её, в отличие от многих женщин, интересуют только намерения. Но у него-то намерения вовсе не благие. Совсем даже наоборот. А Валерия заслуживает счастья. Он должен уйти отсюда, пока ещё не поздно сделать вид, будто ничего не было.
Дима решительно сделал несколько шагов, последний раз обернулся и тут же увидел знакомую фигуру.
Дома было тихо и пусто. Валерия в который раз бессмысленно обошла квартиру, на ходу одёргивая шторы и смахивая невидимую пыль со столов. Наверное, впервые в жизни она отчаянно не знала, чем себя занять. Все любимые занятия – ванна, чтение, долгое чаепитие под ненавязчивую музыку – сегодня почему-то совсем не привлекали. Хотелось, чтобы рядом был человек. Чтобы можно было говорить, даже не говорить, а болтать без умолку, и смеяться, и сделать, наконец, вид, что совсем ничего странного в её жизни не происходит. Но у Игната какие-то переговоры, Димка шляется неизвестно где. Лера достала телефон – работа, работа, работа, и ни одного человека, которому можно позвонить просто так.
– Ладно, – сообщила она пространству. – Самое время исполнить дочерний долг.
Мама, Изабелла Яковлевна, жила в соседнем доме. Валерия перевезла её сюда, как только представилась возможность, и собиралась зажить дружно и счастливо. Счастливо иногда получалось, дружно – нет. Изабелла Яковлевна категорически не признавала образ жизни своей дочери, не теряла надежды её перевоспитать и именно этому посвящала всё время их становившихся всё более редкими встреч.
Валерия позвонила в дверь, зная, что мать не любит, когда она открывает своим ключом.
– Лерка! – не понять, то ли обрадовалась, то ли возмутилась Изабелла. – Неужели? Я думала, уж до смерти тебя не увижу.
– Могла сама зайти, – не удержалась Лера. Она-то приходила к матери не реже, чем раз в неделю – хотя бы для того, чтобы подбросить той денег, а вот Изабелла Яковлевна принципиально не бывала в Лериной квартире – с тех пор, как встретила там её первого любовника. Так выражался протест против разврата, бездумного прожигания жизни и нежелания задумываться о семье.
– Как у тебя дела? – быстро спросила Лера, надеясь, что, перехватив инициативу, она сможет удержать беседу в мирном русле.
– Да какие у меня дела? – без энтузиазма отозвалась мать. – У меня теперь вся жизнь только в тебе.
– Как себя чувствуешь? – Валерия проигнорировала и последнюю фразу, и немой упрёк в глазах. – Сейчас, говорят, грипп гуляет.
– Грипп… У вас здесь вечно что-нибудь гуляет, какая-нибудь зараза. Ладно, рассказывай, как ты?
– Всё хорошо, мам. Работаю. Вот вчера у Липатова на показе была, красота такая. Юлька сразу вдохновилась, а уж она в этом толк знает. Хочешь, в следующий раз вместе сходим?
– А воров ваших поймали?
– Каких
