розу, – твердили они, – и все переменится к лучшему.
– Что «все»? И почему розу? – будто бы спрашивал Максим, желая, чтобы голоса замолчали. – Не хочу я никакую розу!
– Это будет не совсем роза, – возражали ему, —это новая точка отсчета.
– Будильник? – язвил Максим.
Он просыпался злой, ощущая, что ночные советы странным образом совпадают с его планами отгородиться от реальности.
Ну, что же, да… Почему бы не посадить цветок в память о жене?
Хотя Таня не любила цветы или, по крайней мере, относилась к ним равнодушно, считая их пережитками буржуазного быта.
Она еще фрейлиной собиралась спрятать в букете пистолет, чтобы выстрелить в Николая II. И только случайность помешала ей.
Ландо вспоминал, как в Швейцарии они, дурачась, разыгрывали сцену покушения.
Таня надевала кринолины, Максим – офицерскую фуражку. Она подходила к «царю» Ландо с букетом. Он должен был произнести: «Вы новая фрейлина императрицы? Очень приятно, сударыня. Эти цветы – мне?» А Таня, выхватив из-под букета браунинг: «Конечно, Вам, Ваше Величество. Получи пулю, мерзкий ублюдок!».
Максим, схватившись за грудь, опереточно падал.
Все это было ради нее, ради Тани!
Ландо купил саженец в питомнике под Мюнхеном.
В поезде он держал сверток на коленях, стесняясь его, будто ребенка-инвалида. Он пару раз укололся шипами и испачкал брюки землей. Придя же домой, перекрестился, вложил корневище в лунку и обильно полил.
Когда лепестки начнут опадать, досадовал он, думая о времени розы, они будут похожи на пятна крови, которые оставались на Таниной подушке после приступов кашля.
Но еще до этого…
Идея с розой совпала с увлечением штабс-капитана Ландо огородничеством.
Увлечение охватило его после запоя.
Хотя сначала оно походило на обычное стремление похмельного интеллигента произвести генеральную уборку.
Ландо разрыхлил почву до пуха, развел закусочный укроп, мяту для добавления в чай, пастернаки, аромат которых облагораживает любой салат, а также озимые чеснок и сельдерей, усладу авиатора. И перцы, которые он запекал по-балкански с травами и козьим сыром.
Взрослые патиссоны были похожи на противопехотные мины и оставались на грядках неубранными.
И тут соседи, немецкие пилоты, подсунули ему загадочные семена.
Немцы сказали, что если приличному бюргеру и стоит что-то выращивать, то именно die grüne Freunde des Menschen, зеленых друзей человека. Ландо ничего не понял, но не смог устоять перед бурей и натиском. И доверился аграрному опыту летчиков.
Пока он не взлелеял рассаду, не утыкал ею грядки, пока не поднялись дружно стебли и из них не вылезли острые листья, похожие на жертвенные кинжалы майя, а макушки не зацвели махровым цветом, – Максим думал, что данная поросль называется единственно Cannabis Sativa. Но как-то утром, окинув взглядом плантацию «зеленых друзей», вспомнил, что
