это к груди; пальцы нащупали знакомый узор. Внешний мир вторгся в его темноту голосом Хендрекки:
– …принял в приветственный дар от тебя изгнанника. Ныне же возвращаю в свадебный дар тебе – карнроггу!
– Воистину с твоей щедростью сравнится лишь твоя мудрость, мой высокородный тесть! – донесся голос Эадана.
Валезириан посмотрел на книгу у себя в руках. Священная книга матери по-прежнему слишком тяжела для него. Она тянула вниз – так, что Валезириану казалось, будто он не сможет идти. Хадарские голоса проникали сквозь гул в ушах. Они там, за занавесью; они еще не знают, но скоро войдут и… Надо бежать. Мертвые тела повсюду – забрызгали стены, залили пол своей омерзительной кровью, к чему ни прикоснись – запачкаешься. Всё вокруг грязное, испорченное, неправильное. Он не хочет искать тело матери, потому что и она теперь неправильная… Лучше не смотреть. Лучше запретить себе видеть и слышать, идти прямо вперед, глядя лишь на священную книгу в руках – не на застывшие в боли лица, не на остекленевшие глаза, не на разорванное платье матери… Его сотряс приступ мучительного ужаса. Ноги не слушались; еще мгновение назад Валезириан думал, что бежит, но внезапно понял, что не сдвинулся с места. Все его члены стали будто бы чужие. Священная книга выскальзывала из рук; собрав все силы, он крепко прижал ее к груди, словно книга была последним, что удерживало его от потери рассудка. Его утягивало, влекло куда-то, он чувствовал, что соскальзывает, что вокруг больше нет ничего твердого. Все тонуло в тумане. Он все еще видел хадаров, но их фигуры уплывали дальше и дальше. Что-то плохое должно случиться. Валезириан видел, как оно несется на него, неотвратимое – безумие или смерть. Он закричал – и не услышал себя, попытался вздохнуть – и не смог, будто забыл, как дышать.
Где-то далеко исчезающий Эадан крикнул: «Скорей, бегите отсюда!» Валезириан ухватился за его голос. В последней попытке спастись он протянул руку – и стук упавшей книги загрохотал отовсюду, отпугивая то, что надвигалось. Валезириан судорожно глотнул воздух. Его ужаснул собственный хрип. Сердце стучало в голове, в горле, в плече, а в груди было так больно, что Валезириан боялся вдохнуть глубже. Он сидел на полу, неловко подвернув под себя ногу – она уже начала затекать; рядом лежала книга, раскрывшаяся от падения. Он по-прежнему не мог пошевелиться. Прошло время, прежде чем его обессилевший разум понял, отчего: его крепко обнимал Эадан.
Почувствовав, что он затих, Эадан чуть ослабил хватку.
– Вальзир, – позвал он нетвердым голосом. – Вальзир, это… кончилось?
– Кончилось, – медленно повторил Валезириан, удивляясь, что вновь способен говорить.
– Сможешь подняться? – не дожидаясь ответа, Эадан сам поднял Валезириана на ноги и принялся раздевать. Он избегал смотреть Вальзиру в лицо – боялся, что вновь увидит ту искаженную яростью гримасу, которая так напугала и его, и еще пуще –
