работал. Вода не шумела.
– Элинор? – кинул мужчина в кромешную пустоту, открыв дверь, – его голос гулко отразился от плиточных стен. Глупо. Ясно же было, что ее тут нет. Полоса белесого света пронеслась по абсолютно сухому полу, затем скользнула по стене. Полотенце висело на крючке, на деревянной скамье под ним лежал кусок мыла. Она будто бы правда хотела принять душ, а потом передумала. И направилась… куда?
– Элинор! Любимая!
Он отчаянно метал слова, обошел каждое помещение первого уровня, и тревога постепенно мутировала в ужас. Куда она могла деться? Пойди наверх – точно не разминулись бы. Двери на улицу все так же надежно запечатаны. Остается только…
– О, Элинор, зачем… зачем?! Неужели ты!.. – Рамон кинулся в подвал и облегченно вздохнул, нащупав нить поисков. Когда они поднимались из подземных помещений в день побега, Рамон закрыл за собой эту дверь, а теперь видел, что она зовуще раскрыла проем-пасть.
Прыгая через две ступеньки, мужчина летел вниз и звал.
Верхний ярус подземного уровня. Центральный пешеходный тоннель. Если она решила вернуться в Леонард, то, скорее всего, уже поздно. Фора в сорок минут позволяла Элинор быть на том конце коллектора. Хотя… Какова вероятность, что она сориентировалась в хитросплетениях коридоров и лестниц, оказавшись в них лишь во второй раз?
Уже на середине спуска на транспортный ярус Рамон что-то услышал. Доля секунды – и снова тишина. Он не успел понять, крик это был или лязг металла, но звук шел сверху. Рамон рванул обратно на верхний ярус. Остановился, не зная, налево двинуться или направо, и слушал с замиранием сердца. Снова звук. Далекий, едва уловимый, но реальный. Все-таки лево. Он смело миновал несколько коридоров, прилегающих к широкому тоннелю с обеих сторон. Там скрывались одни тупики: заваренные, либо закрытые на сверхсложные замки входы в подвалы зданий. Элинор бы в них точно не заблудилась.
Замедлил шаг, Рамон стал ступать осторожно, почти бесшумно. Хотелось позвать, но боялся заглушить звук, когда тот повторится. Минута, а то и больше, в компании лишь фонарного света и отдающегося в ушах стука крови. Могло ли это быть что-то другое? Ну, нет, что за глупости. Крысы так не шумят, а люди… Чего им тут делать? Стоп! Снова звук. Звуки! Шаги, жутковато усиленные эхом, уже гораздо ближе. В одном из коридоров по правую руку, вне сомнения.
– Элинор! Элинор!
Снова звук. Голос. Это она!
Рамон тяжело выдохнул. Она здесь, она не ушла, не бросила его!
– Элинор!
– Рамон? – ее голос был выше, чем он привык, – из-за страха. – Рамон, я здесь! – женщина выскочила из-за угла и влетела в него, вцепилась обеими трясущимися руками.
– Как я рад, что ты не ушла далеко, как я рад....
Элинор, содрогаясь и всхлипывая, пролепетала:
– Я думала, мне отсюда уже не выбраться.
– Все хорошо. Ты довольно далеко ушла, это правда. Но не
