тяжкий грех, а некоторые религии и вовсе запрещают продукты виноделия, ибо они считаются игрушками дьявола, задуманными для обращения людей в аль-кашню, то бишь последователей благородного аль-Каши, прославленного адепта алгебры и астрономии, наставника достославного Улугбека.
У ревнителей трезвости на эту тему всегда имеется наготове известная арабская сказка, в финале которой говорится, что, едва первый глоток вина приживётся в желудке – пьянчужка подобен павлину, раскрывшему хвост. Стоит хмелю ударить в голову – дурень скачет и плещет в ладоши, как обезьяна. Усиливается опьянение – и безумец рвётся сражаться не хуже льва. А лишь только вино одерживает победу – глупец валится ниц, точно свинья, забывшись глубоким сном.
Дама и собачка притихли, напряжённо вслушиваясь в эти тёмные речи.
– В христианской же традиции мы обнаруживаем обратное: вино и виноград суть Божьи дары, Иисус себя величает «истинной лозой», виноград настолько благословен, что к нему, по уверению блаженного отца Ругопса, не в силах приблизиться злой дух или оборотень, а вино причастных – символ крови Христовой.
После таких аргументов ревнители трезвости, обычно, козыряют средневековой сказкой про странствующего бенедиктинца, заблудившегося ночью в лесах Аквитании и набредшего на лачугу, на пороге которой ему предстала златовласая прелестница, бывшая бесом в людской подобе. Она сказала, что не против предоставить ночлег, если монашек исполнит условие – согрешит. Всего один грех, на выбор. Можно познать златовласку, можно убить и зажарить поросёнка, а если предыдущее неприемлемо – просто выпить немного вина. Поразмыслив, бенедиктинец решил, что убийство несчастной свинки, не говоря уже о прелюбодеянии – это для него абсолютно за гранью, а вино – почему бы и нет, не самое тяжкое прегрешение. Можно рискнуть! Он согласился выпить и осушил чашу. А когда хмель ударил в голову – зарезал свинёнка, нажарил мяса, а нажравшись и бабу трахнул.
– Боже… – тихо произносит дама.
– Но есть, мой дорогой коллега, и хорошая новость, – возвещает «профессор» Колокольников, – которая для нас, криптопропойц, посвящённых в традицию тайнопития, давно не новость. К тем, кто желает праздновать жизнь, но не ведает, как разрешить озвученные противоречия, адресована разрешительная касыда Омара ибн Ивановича Хаяма:
Твои дары, о мир, унынье и туга.
Хмельная чара лишь одна нам дорога.
Вино ведь мира кровь, а мир наш кровопийца,
Так как же нам не пить кровь кровного врага?
– Истинно, коллега! – копируя его манеру, отвечаю я.
– Так будем же, чёрт побери!
Мы наполняем наши стаканчики, торжественно возносим их, подобно рыцарским кубкам, и выпиваем содержимое, как если бы там было фалернское.
– Ой, простите, – говорит дама, слегка смущаясь. – Я думала это тут наши местные оболтусы… А вы, наверное, приезжие? Вроде бы ахинея, но как будто по-старинному разговариваете,
