о рати мор громи, Таро-трактор!Ом, ГМО-топор! Спирта трип с ропотом ГМО!
Укус! И как ось – осьминог!
Гоним сосок, аки суку!
Укур – в нос, сон – в руку!
Арт – нам! Магам – мантра!
Арт – на трон! Атанор-тантра!
Адова вода
магам
как
жар и мираж,
а мед Эдема,
аки в еже ежевика!
Удаль – в ладу!
Удав – в аду!
А мрака карма?
Я – аннулятора рот! Я – лунная
тить!
Довод о либидо – алиби дибила!
О, дибило-довод!..
И так далее – поэма распространялась на соседнюю стену. Иногда я обнаруживал, что за время моего отсутствия её хвост отрос ещё на одну-две строчки. Дядя Олег Колокольников не спешил с завершением начатого, справедливо полагая, что впереди – вечность, а закономерный финиш когда-нибудь случится сам по себе – естественным путём.
– Да это так, баловство, – отмахнулся Зелёный. – В редкие, как говорится, часы досуга, без претензий на что бы то ни было. Мне не суждено сколь-нибудь заметное соло в этой опере. Её породило звучание иной краски, единственной и гениальной, которая всё завершит. Вон, гляди…
Он указал на некое подобие иконы – висевший в красном углу белый квадрат, расчерченный на 25 частей, и в каждой из них изображена латинская буква. В композиционной симметрии отзеркаливавших друг друга литер прослеживалась весьма своеобразная закономерность. Буквенные сочетания складывались в пересекающиеся слова, читаемые слева направо и справа налево в вертикальной и горизонтальной плоскостях.
– «Всё есть деяние великого творца», – перевёл Кот. – Самый древний палиндром, обнаруженный в руинах Помпей. Прототип магического квадрата. Потрясающий пример того, на что способен пылающий разум в преддверии гибели.
В один из моих визитов довелось наблюдать, как гость из числа новоприбывших, явившийся к Коту не за разговорами, а за дополнительной возгонкой градуса, в какой-то момент начал беспокойно оглядываться на стихиру о «дяде Аде», выпытывая у хозяина о её назначении.
Услыхав, что строчки подобных образчиков симметрично читаются в обе стороны без учёта мягких знаков и точек над «е», гость подскочил к двери, дабы вблизи лично удостовериться, водя пальцем под каждой буквой.
Финал был неожидан. Гость порывался нанести стихире повреждения с использованием подручных средств, плевался и изрыгал проклятия. Общими усилиями пришлось его выкинуть вон. Ретивец оказался обидчив и вернулся среди ночи бить стёкла, из-за чего все три окна в доме дяди Олега пришлось в конце концов заколотить фанерой, что придало грибо*бовой избушке совсем уж затрапезный вид.
После того случая мне не давал покоя вопрос, который я однажды решился задать:
– Дядя Олег, как научиться писать стихи?
– Ты хочешь уметь то, что кто-то уже делал или желаешь развить своё?
– Хочу, как вы.
– Меня копировать бессмысленно. Да и кого бы то
