надвинутой на лоб треуголке. Проходя мимо Нестерова, приостановился, бросив на него короткий пронзительный взгляд, его губы зашевелились в желании что-то произнести, но без единого звука он сбежал вниз по ступеням. Бертье едва успел подхватить его за локоть и сопроводить к карете. Ступив на подножку Наполеон на мгновенье задержался,
– Прекратите этот маскарад, Бертье. Не пристало маршалу начальнику генерального штаба моей армии ходить в наряде простого кирасира. Следовать инкогнито и командовать генералами и офицерами, смешно, Бертье.
Бертье промолчал, но когда дверца кареты захлопнулась, для поднятия своего настроения, поддал незлобный, но увесистый подзатыльник слуге, улыбавшемуся во весь рот после слов Наполеона.
Слуга пристроил багаж и уселся рядом с возничим с недовольным видом, то ли от подзатыльника, то ли от того, что хозяин сегодня решил путешествовать в одиночестве. Ездовой щёлкнул кнутом. Тройка коней встрепенулась, и карета легко заскользила спеша занять своё место в обозе.
«Неужели сам император ночевал у меня в имении», – подумал Нестеров, переведя вопросительный взгляд с удаляющейся кареты на маршала.
Без труда разгадав его немой вопрос, Бертье взбежал на крыльцо и, порывшись в кармане, вложил ему в руку большую медную монету,
– Примите в знак памяти об убегающих французах.
Маршалу подвели коня,
– Да… Пора. – Прощайте Нестеров!.. Мир и спокойствие Вашему дому. Прощайте!..
– Скатертью дорога… – проговорил ему вслед Нестеров и раскрыл ладонь. На монете легко просматривался профиль ночного «гостя».
Бертье распорядился об изменении маршрута следования обоза и поспешил к императорской карете, попутно поторапливая всадников и ездовых.
По установленной очерёдности всадники и подводы начали сворачивать в сторону от дороги в поле. Бертье готов был пришпорить коня и поспешить в голову обоза, когда гвардеец сидящий на одном из возов окликнул его указав на дорогу и на всадника, приближающегося к обозу. Не имея возможности из-за зарослей кустарника объехать обоз, всадник остановил коня невдалеке, ожидая, когда дорога будет свободна. Бертье без труда узнал в нём знакомого мужика из имения и направил коня в его сторону. У Фёдора возникло некоторое беспокойство, но заметив приветливую улыбку на лице француза, он тоже заулыбался в ожидании приятной беседы.
Фёдор восседал без седла на породистом вороном жеребце, из-под тулупа выглядывали обутые в лапти ноги, на голове немного набок красовался его незаменимый треух.
Сосульки на бороде всадника и покрытые пеной бока жеребца говорили о совсем неблизкой ночной поездке мужика.
«Что за нужда заставила его совершить это ночное путешествие? Не связано ли это с нашим обозом? Не ездил ли он к кому-то с поручением или сообщением о нашем передвижении?», – задал самому себе вопрос Бертье.
Это
