пустым размолвкам. Когда оба были моложе, а страсти, будоражащие кровь – ярче, случалось, что трения между ними колебали семейный корабль. Но с тех пор миновало много времени, и оба давно уже пришли к согласию, они научились ценить друг в друге лучшее и принимать недостатки другого без раздражения.
Рассказ об этой паре был бы неполным, если бы мы не упомянули о главной ценности этой семьи.
Юлита… Первый весенний цветок на проталине, хрупкая пичуга в ладони, ясный свет в окошке – вот что была Юлита. Единственная дочь…
…
Хардон был одним из тех эретрийских городов, начальный путь которых теряется в глубине времен. Не сохранилось воспоминаний о том, как маленькое поселение на берегу лесистой речки Сарды росло, ширилось, принимало суда, следующие по старинному южному торговому пути, отвоевывало у леса новые земли. Вот город перекинулся на другой берег, вот первый мост связал обе стороны в единое целое, вот взметнул ввысь свои белые стены величественный Никольский собор – ныне старейшее здание города.
Никольский собор стоял на Вороньей горе – самой высокой точке Хардона. Отсюда хорошо была видна Ратушная площадь, можно было разглядеть ряды двух-трехэтажных домов, составляющих хардонский центр, виднелась узкая полоска реки, за которой, уже теряясь в зеленоватой дымке, просматривались особняки хардонской знати, тяготевшей к левому берегу Сарды.
Широкая лестница, степенно спускаясь от собора вниз, приводила к бульвару – обычному месту для прогулок хардонцев. Стоя у верхней ступеньки, Айтон Дарагон задумчиво смотрел вниз, но начинать спуск не торопился. Казалось, открывающийся перед ним вид заворожил его.
Но я не хочу сказать, что Айтон был поэтической личностью, и красота пейзажа нашла отклик у него в душе. Нет, он не был способен оценить ни прелесть юной весенней зелени, легкой дымкой оплетавшей стрелки тополей, ни стройный силуэт и величие старины взметнувшейся ввысь ратуши, ни манящую голубизну отрывающихся перед ним далей. Наш герой думал о другом.
Этот город был для него уже шестым. Ни в одном из мест Дарагон не задерживался надолго, и обычно отъезд его сопровождался скандалом.
Статный, удачно сочетающий в себе и крепкое сложение, и гибкость, Айтон привлекал внимание сразу. Но среди товарищей его выделяли не сила и не ловкость. Его отличала неистовая, бьющая через край энергия. Именно благодаря этому, благодаря тому неутомимому напору, с которым он стремился к поставленной цели, Айтон Дарагон неизменно оказывался в первых рядах. Удачливость вызывает уважение, и Дарагон добивался его.
Но уважаемый другими, Дарагон не умел отвечать тем же. В своих товарищах Айтон видел лишь соперников, тех, кого ему надо одолеть, тех, над кем он стремится возвыситься. Он не только не был способен считаться с интересами других, но, напротив, вид чьей-то неудачи вызывали в его душе
