и Галичем – куда ж без них.
Вообще папа приучил меня к чтению (впрочем, за годы независимой жизни успел-таки изрядно отучиться). Пушкин, Лесков, Козьма Прутков, Маяковский, уже упомянутый Солоухин, да много ещё кто. И оценки его запомнились, ну, например: «Пушкин – великий, по-моему, прежде всего, не тем, что он написал, а тем, как он мыслил. В начале девятнадцатого века он думал, как совершенно современный нам человек». Вот с тех пор каждый год собираюсь внимательно прочитать записные книжки и письма Пушкина – и всё никак не соберусь.
Кстати, и мои нынешние псевдолитературные потуги – явно наследственное. Дядя Слава – папин младший брат и тоже доктор наук (его давно уже нет) – писал очень приличные стихи, возглавлял поэтическое объединение в своей Черноголовке. Бабушка выступала в самодеятельности в сельском клубе, относясь к этой своей деятельности чуть ли не более ответственно, чем к основной работе – преподаванию математики в школе. А дедушка нет-нет да и выдавал частушку (про статьи в вязниковской газете «Маяк» к открытию охотничьего сезона и не говорю). Наизусть помню его посвящённый сыновьям неуклюжий и наивный, но в чём-то прекрасный цикл:
…Впереди одна забота:
Нелёгкая научная работа.
Пусть она будет такой же успешной,
Как августОвская охота!…
(Гордость за преуспевших в науке сыновей – важный момент, потом скажу об этом).
Продолжая литературную тему – надеюсь, что хоть чуть-чуть отплатил за всё то, что папа в плане моего личного развития сделал. Я помог ему издать в «Жизни замечательных людей» его книжку про Акселя Ивановича Берга, под началом которого он много лет работал, – родоначальника советской радиолокации, а потом фактически и кибернетики, шведа из дворянской офицерской семьи, ставшего замминистра обороны СССР… Это – другая история, но посмотрите, если попадётся.
Ещё папа всегда наполнял жизнь какими-то смешными прибаутками, стишками и частушками – взятыми из детства или сочинёнными им самим. Иногда настолько активно, что это начинало раздражать. Только намного позже я понял, зачем ему это было нужно. Думаю, таким способом он выпускал напряжение, накапливавшееся в нем за рабочий день, неделю, год. И прелесть некоторых из его побасенок доходила позже. Вот, например, что какой комикс он написал-нарисовал моему маленькому сыну Саше в Лаос:
Два мишки-озорнишки сидели на суку —
Один из них ел пышки, другой месил муку.
Три ку-ку, пять ку-ку —
Оба шлёпнулись в муку.
Картинки из этого произведения, детально описывающие процесс, видимо, безвозвратно утеряны, а как жалко. Чем не история человеческих отношений…
Или вот ещё, как «продёргивали», выражаясь по-местному, тунеядца на сцене сельского клуба:
Удивительно нам всё ж,
Что ты не работаешь.
На иждивении
