дном. В стакан с грохотом падает последняя капля. Бутылка пуста. Парень-солнце морщится.
– Приходи вечером на концерт. Прямо сюда, – слышу я сбоку. Это мальчик-Бананан бодро крутится на одной ноге. Щурится и улыбается.
Я киваю, вытаскиваю из сумки заветную покупку, подкрадываюсь к роялю и осторожно ставлю сосуд на бурую поверхность. «Рижский бальзам» нашел своего владельца.
Рот музыканта складывается в полувздох-полуулыбку, он хватает бутылку, мастерски извлекает из нее крышку и, глядя на меня, мурлычет, почти поет:
– Знаешь, Гёте после обеда иногда писал стишки, мечтал спасти человечество. Но страсть к минералам съедала его. Вечно он рылся в земле и таскал камни в карманах. Однажды он приехал в Ригу покупать редкий камень. Отмечая покупку, напился черного бальзама, который только что изобрел какой-то аптекарь, в его составе были некоторые такие травы…
Парень-солнце разливает бальзам по стаканам.
Мальчик-Бананан со значением нюхает жидкость, а музыкант убедительно, как профессор-филолог, продолжает:
– Неплохой человек был этот Гёте, чувствительный, тонкий. Ночью к нему подступился Бальзамический дух и прошипел в ухо: «Хочешь стать знаменитым поэтом? Хочешь?». Гёте давно хотел. Жизнь клонилась к закату, а слава все бегала где-то в сторонке. Писатель кивнул.
Я тоже киваю. Нам в школе такое не рассказывали.
Парень продолжает:
– И вот, договорчик готов. Бальзамный дух за пару ночей надиктовал историю Фауста, а дальше… «Где нет нутра, там не поможешь потом». Труд для человека – бессмысленность, главное – харизма и драйв. Тебе рассказывали это в школе? Нет? – парень глотнул жидкости, протянул стакан мне.
Я мотаю головой – нет, мне страшно.
Он делает еще глоток.
– Правильно. Это эликсир молодости. Бутылка внутрь, и я на месяц моложе. Сейчас мне семь лет.
Мальчик-Бананан смеется, объявляет, что ему годик.
– Когда подрастешь, не забудь расширить сознание, – парень-солнце отворачивается к роялю, – и найди… что-то такое, что сделает тебя другой.
Солнце так ярко светит в глаза, что я щурюсь и не улавливаю, что он такое говорит, задыхаюсь от его света. Впадаю в ступор.
– Приходи вечером на концерт. Бе-е-е-е, – это мальчик-Бананан бодро крутится на другой ноге, подмигивает и махом заглатывает бальзам.
Я киваю и от досады краснею. Мне надо в аэропорт, я не могу идти вечером на концерт, убегаю, чтобы не заплакать.
Тем временем из пасти рояля выскакивают три барабанных удара.
Но я уже на улице. Звуки прыгают за мной, бросаются на стены домов, катаются эхом в расщелинах, бегут к реке. Я прячусь за углом и слушаю рождение Новой Марсельезы.
В южный поселок я возвращаюсь бойцом невидимого фронта. Яростно сражаюсь против стереотипов. Последний школьный год проходит
