мне требовались ножницы, я без труда находила их на дальней верхней полке. Книги, все без исключения волнительные, читала под одеялом с фонариком.
В новой школе, где я оказалась после нашего переезда, вопрос о моей удивительности быстро рассеялся, возможно, это было связано со стрижкой. Превращение удивительного ребенка, который всем помогает, в злого звереныша, который всех бьет, произошло так стремительно, что бабушка, разочаровавшись в докторах, истово и троекратно осеняла меня крестным знаменем перед выдворением в школу и, перекрестившись сама, долго била земные поклоны.
В эти дни мы с мамой и отправились покупать зимнее пальто. В «Детском мире» на втором этаже пылилось небольшое войско серо-коричневых клетчатых пальтишек. Бурая полоска овчинки у горловины усиливала отчаяние.
Мама стонет.
– Боже… а для девочек… неужели ничего нет?
Продавщица сонно пожимает плечами.
– Это и для девочек, и для мальчиков.
И тогда мы отправляемся в «Ателье индивидуального пошива».
Меня обмеривают: надо поднять руки вверх, отвести в сторону, не вертеться. Надо три раза приезжать на примерку: все то же самое, дышать, не дышать, руки поднимать, опускать, стоять смирно. Я все выдерживаю, и чудо случается.
Через пару недель я выхожу из-за пластмассовой ширмы, а на мне красуется ярко-голубое приталенное пальто с рыжим лисьим капюшоном и пушистыми помпонами на длинных веревках. Я кружусь и задыхаюсь, а закройщицы дружно аплодируют. Мама мной гордится.
На следующий день в пальто с лисьим капюшоном я бодро отправляюсь в школу.
Как только бабушка скрывается за поворотом, сильный толчок в спину валит меня с ног. Еще пять минут, и я вываляна в мутной жиже песка и снега. Еще минута – и я лишаюсь помпона.
На перемене пробегавший мимо раздевалки парень разодрал мой лисий капюшон.
Бабушка не ругалась, капюшон починила, недостающий помпон мы восстановили, чтобы не заметила мама.
Но вскоре я настойчиво потребовала серое пальто в клетку с бурой овчинкой вокруг шеи. Я визжала и отказывалась ходить в школу. Мама сдалась. Мне купили серую робу с коричневым воротником, такую как у всех.
Довольная, я пришла в школу и долго не раздевалась. Одноклассники должны понять, что теперь я со всеми. И действительно, дети заулыбались. Хищники скалились, поблескивая полированными зубами, мгновение – они раздерут меня в клочья.
Я вжалась в стенку у гардероба, отступать некуда. Быстро хлопала глазами. Между ресниц накапливалась влага, целые мешки с жидкостью.
Подбежала очкастая учительница, повесила мое на крючок, и мы зашагали прочь по лестнице.
Я уселась за парту и уставилась на матовую зеленую доску. Я смотрела на нее весь день. Там были следы белого мела, тире и точки, буквы и цифры, загогулины и круги, в них ловко переплетались
