плакала и обнимала его сзади. Если тоже не закидывалась. Тогда им было хорошо, они даже смеялись. Даже поцеловались недавно, Кот при этом так странно себя почувствовал, руки потянулись вперёд, одна к её шейке, вторая легла на грудь. Ему хотелось ещё, но сон уже падал на них. А проснувшись он всё забыл, что хотел сделать. Хотелось ещё немного порошка, но Лиса не давала, говорила, что только перед сном, что много ему уже нельзя. Да где она уже?!
Окончательно открыв глаза, Кот понял, что не слышно привычной суеты Своры, готовящейся ко сну. На секунду он ужаснулся, что остался один, совсем один, и скоро ужас с улицы заберёт его к себе и сделает из него Тень, ещё одну воющую Тень, о которой никто не заботится. Но в зале вдруг раздался неприятный, глухой, с отдышкой голос. Кот с облегченьем узнал Хряка.
«Точно, у него можно спросить где Лиса, да». Эта мысль подстегнула его, потому, что напряжение от приближения Звона становилось практически невыносимым, пересиливая даже страх. Внутри дрожали готовые рваться струны, но он знал, что этого нельзя допустить. Их осталось мало, тех, что ещё пели.. Осторожно, боясь лишний раз вздохнуть, он пополз к выходу, на служивший маяком грозный речитатив.
Свет от общего костра ослепил привыкшие к мраку комнаты глаза. Кот зажмурился, но в картине, отпечатавшейся на внутренней стороне век, было что-то странное. Свора, обычно разбивавшаяся по залу на маленькие группы, почти в полном составе скучковалась возле огня. Не было только младших, ну да их, наверное, уже увели. Перед толпой стоял, с вечной цепочкой в ладони, Хряк, рядом с ним (Кот испытал мгновенное облегчение), высоко подняв подбородок, замерла Лисичка. Хряк говорил, а плюгавенькая фигурка, стоящая между ним и толпой, съёживалась с каждым словом.
–…роявлял преступную халатность! Жестоко обращался с младшими, бл**ь! Угрожал им, а ведь все клялись беречь их больше себя самих! Воровство! Я терпел! Но что ты сделал с нашим товарищем, бл**ь? Он немного не в себе, после того случая, да, но такое себе позволять?!…
Кот, наконец, смог приоткрыть глаза… И чуть не юркнул обратно, так как узнал в скорчившемся силуэте Терьера. Но вдруг понял, тем самым обострившимся внутренним чутьём, – тому сейчас тоже страшно. Возможно даже больше, чем самому Коту. Этот страх был ВКУСНЫМ: кешью, пепел и жжёный сахар. Кот решил остаться. Ему давно не было так… Хорошо.
–… который не раз спасал тебя, меня, многих, бл**ь, кто тут, бл**ь стоит! А ты его стеклом, бл**ь! Хотел бросить в катакомбах!!!
Терьер, было, дёрнулся, но Хряк взмахнул рукой, и удлинившаяся цепочка пронесла кулон-полумесяц перед самыми глазами коротышки, заставив его замереть:
– Нет! Хватит уже этого дерьма, бл**ь! Есть свидетели, которые всё слышали и рассказали мне! Я решил! Сейчас, перед Звоном, ты выйдешь за ворота и никогда не вернёшься! Ни в бл***кий Шпиль ни в Свору! Пошёл отсюда!
Одобрительный шёпоток возникал то тут, то там в толпе, через которую понуро двинулся Терьер. Он уже почти дошёл до дверей, когда Хряк окликнул его:
– Кстати, гнида, все лёжки в ближайших окрестностях мы
