я прочту, и ты скажешь, что ты об этом думаешь.
Ваге Саакян стал читать. Нервничая. Волнуясь, запинаясь, сбиваясь, теряя строчки и дыхание. Печка по-прежнему гудела, и еще был слышен ход настенных часов… Когда Ваге закончил читать, Тигран сказал:
– Да.
– Что «да»? Ты скажи лучше: что ты об этом думаешь?
– Хорошо написано. Как всегда.
– По-твоему, кто-то это напечатает?
– Не знаю.
– Что не знаешь?
– Я не знаю, напечатают или нет.
– Почему?
– Сейчас вообще ничего не печатают. Ты сам это знаешь. Время такое.
– А что мне делать? Мне нужны деньги.
– Этим денег не заработаешь.
Ваге сел напротив и посмотрел прямо в глаза. Тигран думал о том, как ему стало неловко, когда Ваге прочел свой рассказ.
– Откуда у вас дрова? – спросил он, показывая на печку.
– Это не дрова, – ответил Ваге. – Сухие ветки. Каждое утро мы с Тагуи идем в ближайший сквер и собираем сухие ветки. Знаешь, на нас так смотрят!
– Теперь многие собирают.
Ваге продолжал:
– Сегодня нам особенно повезло. Какой-то подонок срубил ночью дерево, ствол унес, а ветки оставил, некоторые с мою руку толщиной. Знаешь, было так много веток, что мне и Тагуи пришлось делать три рейса. Я все время боялся, что подумают, будто это я срубил дерево. Два раза, когда мы возвращались, санки переворачивались, и на третий раз я посадил Тагуи на ветки. Она смеялась и говорила, что упадет и это будет моя вина, но санки уже не переворачивались. А потом, когда я дома на кухне пилил эти самые ветки, Тагуи сидела рядом на табурете и плакала… Знаешь, утром звонила сестра. Говорила, что муж ее надумал переехать в Москву. Что тут невозможно больше жить. Непонятно: это начало великого исхода? Все уезжают… А сыну ее уже одиннадцать. И что он видел? И что он увидел? Что он увидит? Что он запомнит? Что все уезжают?
– Как звали ее сына? – поинтересовался Тигран. Скорее из вежливости. Он просто не помнил, как звали племянника Ваге Саакяна. И поэтому спросил.
– Липарит. Его зовут Липарит… Вот такое армянское имя. Помнишь? Был такой полководец в Армянском царстве Киликии – Липарит[14]. Помнишь? Так, говоришь, рассказ не напечатают?
– Негде, понимаешь? Нет сейчас журналов. Да и слишком мрачно…
– А я не могу писать весело, когда все плохо!
– Не кричи…
Ваге помолчал, и опять стало тихо, и слышно, как гудит печка и стучат часы.
Ваге был самым серьезным из всех друзей и всегда был худой как скелет (а в тот день, когда Тигран к нему пришел, он казался и вовсе прозрачным), а потом, когда отрастил волосы и бороду, стал похожим на Христа. Раньше Ваге очень упрямился. Теперь перестал.
Вернулась Тагуи, одна, без родителей. Сказала, что ей надоело там, у своих родственников, и она решила вернуться домой.
– И хорошо сделала, – заметил Ваге. – Нечего слушать охи и вздохи стариков.
– Я подумала точно так же. – И Тагуи
Последний полководец (спарапет) Киликийского Армянского царства (1080–1375), погибший вследствие набегов египетских мамлюков, покончивших с царством в 1375 году.
