затряслись, в груди заскрежетало. Взгляд мой заметался по белому кабинету. Как же так? Я укусил нижнюю губу до боли, до крови. Постарался смотреть в одну точку. Сфера из цветков тягуры сверкала в бликах на окне, как сиреневый сапфир. Жестоко, очень жестоко выложить это именно сейчас, сразу после свежей инъекции «сыворотки», сейчас, когда она еще не остыла в венах.
Как же хочется вскрыть эти чертовы вены!
Черт, как же хочется сбежать!
И как же хочется отплатить этому желтоглазому гаду за его «щедрость»!
Трясясь, я выдавил:
– Архонт, почему ваша дочь сейчас не любуется тягурой?
Гертен молча отвернулся к окну, и меня прорвало:
– Вы говорите, мы, люди, много и бесполезно работаем? А как же ваша дочь, которая как проклятая мечется по космосу, толкая рычаги флаера? Или Дарсис: сейчас он наверняка с солдатами Гарнизона скачет по лесам и равнинам вдоль границ? Не знаю я, конечно, что они делают, но каждый день Юля..лирель устает до криков во сне. Черт, у нее срывы! Почему же ананси заставляют своих детей рвать жилы и мучиться, если вы совсем не такие бестолочные муравьи-труженики, как люди?
Я думал, меня расстреляют, или повесят, или колесуют, или в карцер запрут хотя бы. Но архонт молча взял что-то из-под стола и встал. Его высокое статное тело вмиг оказалось возле меня.
Костлявая синяя ладонь, которую я ненавижу с детства, протянула мне свернутую белую материю. Носовой платок.
– Вытри слезы, Станислав.
Я коснулся своих щек: мокрые. Вытер глаза рукавом рубашки. Не нужна мне забота лжеца.
Не отрывая взгляд от окна, Гертен смял платок в кулаке.
– Почему? – тихо произнес архонт. – Потому что, мальчик, Свет угасает.
Глава 5
юля
а пускай я умру, если буду с тобой, но я хочу быть с тобой
а я уже умираю
только представлю, как ты говоришь:
а пока, стас.
юля юля, ля ля ля
Никак не прекращал сниться глупый сон, как я умоляю Юлю не покидать меня, причем на театральной сцене в старомодном сюртуке, тесных колготках и башмаках с пряжками. А Юля в пышном платье лишь веером машет и молчит. Будто играем какую-то пьесу.
Что ж, отмалчивалась моя инопланетная принцесса не только во снах.
И вот рванули синие прохладные ночи и красные жаркие дни, будто Супермен наперегонки с Флэшем. Декада пролетела вмиг. Ничего не менялось. Так же каждое утро будил Юлю в децур…децилл… пфу… мегаогромное число раз. Так же с закрытыми глазами мыл ее опасное, как атомная электростанция, тело. Так же мягкими, бесконечно долгими движениями чесал суперски-черные волосы с алым отливом. Так же завтракали белковой кашей ананси, только вдвоем: к Мане с Дарсисом больше не садились. Вообще с Маной я больше не заговаривал.
После завтрака всегда бежал в «Диснейленд» – луна-парк, который отстроили ананси
