напился!
Все дружно смеялись, говорили всякую всячину, а Железин, сомкнув веки, и делая вид, что отключился и ушёл в нирвану, всё слушал и запоминал. Самые обидные слова в его адрес всегда находил Живоглоцкий. Он, например, любил говорить так:
– Зубья и пружины Железина заклинило! Может его подмазать чем-нибудь? Где тут сало?
Или:
– В железном механизме заклинило. На слом его!
Или ещё более обидное:
– Произошло старение железа. Как бы внизу под стулом ржавчина не появилась!
Все смеялись и комментировали, а Железин всё запоминал, и на следующий день заносил всё в отдельную тетрадь, в которой стояли даты «заседаний», их участники и слова, которые каждый участник произносил. Тетрадь Железин хранил в потайном ящике стола. В нём было столько компромата, что по своей убойной силе эта тетрадь превосходила железнодорожный состав с динамитом, а, может быть, и не один…
И Живоглоцкий, и Железин, и Рябинин – все бывали на таких мероприятиях, и все получали пакетики. Железин получал, как правило, самый тощий пакет – секретарь парторганизации области, что с него возьмёшь? Ресурсами он не распоряжался, на работу не принимал, комиссии не насылал, в суд не подавал… Ему это было обидно, но ничего он поделать не мог, свою ничтожность он отлично понимал. А вот Рябинин, он ведь председатель областного совета, всеглуповский староста, как любили его называть в газетах, тот получал кусок пожирнее. Самый большой пакет после Зойки Три Стакана был именно у него. Почти такой же большой пакет был и у Живоглоцкого – он возглавлял множество различных комиссий, а кроме того, все помнили и о его роли в Глуповской революции и в гражданской войне, помнили, как он лихо размахивал маузером и легко расстреливал тех, кого хотел.
В понедельник все начальники появлялись на рабочих местах и руководили до самозабвения до пятницы включительно, а в пятницу вечером – опять на совещание к Зойке Три Стакана…
Верхушка руководителей советской власти Глупова не испытывала особых жизненных проблем – и квартиры были хорошие, и зарплаты не маленькие, и спецпайки специальные. Остальные чиновники советской власти, те, кто был в замах замов, а уж тем более – простые ответственные работники, – потребности свои не удовлетворяли даже на половину и жили тяжело. Кто снимал угол в частном доме, кто с семьёй снимал квартиру, перебиваясь с хлеба на воду. При этом по указанию из Кремля всем советским чиновникам стали снижать зарплаты, поскольку в стране была высокая безработица и рабочая сила была дешёвой.
Но советские работники, которые распоряжались хоть какими-то ресурсами, не особенно страдали – они научились ещё в годы Гражданской войны заниматься «самоснабжением».
Кое-кто из них и вовсе ушёл в бизнес.
Первый почин в этом направлении оказался за Кечистовым. Ещё во времена военного коммунизма он был деятельным организатором мешочничества в
