парню шанс?
– Что ж, – сказал лейтенант, – давайте поступим так. Вы присылаете ко мне своего племянника, и я постараюсь устроить его кадетом в одну из рот. Не обещаю, что в мушкетёрскую… где отыщется вакансия. Ну а дальше всё будет зависеть исключительно от молодого человека.
– Спасибо, – д’Эстурвиль сжал благодарно его руку. – Может, конечно, Париж окажется мальчишке не по зубам, но, во всяком случае, могу ручаться, что тебе не придётся краснеть за него.
– Я даже не сомневаюсь. Где вы остановились, сударь? Вам есть, где переночевать?
– Конечно. Я ведь уже не первый день в столице, и мне меньше всего хотелось бы обременять тебя. Я же понимаю, сколько сил отнимает служба, да ещё и на такой должности. Ты и сейчас, наверняка, спешишь, правда?
– Не то что бы спешу, но караулы, кроме меня, никто не проверит, – Шарль поднялся, оставив на столе плату за ужин. – Идёмте, я провожу вас до вашей гостиницы, а по дороге договорим.
Несмотря на договорённость об ещё одной новой встрече, Шарль так и не сумел больше увидеться со своим учителем.
Сначала по требованию капитана ему пришлось переделывать график дежурств мушкетёров в Лувре, потому что его величество ожидали прибытия испанского посла.
Потом два его мушкетёра устроили совершенно безобразную драку с гвардейцами в кабаре «Эшарп бланш». Хорошо, что дело ограничилось исключительно рукоприкладством, и инкриминировать забиякам участие в дуэли не вышло, но после всех объяснений с капитаном, королём и кардиналом лейтенант совершенно позабыл о том, что обещал д’Эстурвилю снова встретиться до отъезда последнего в Лион.
Да и у самого учителя фехтования, видимо, нашлись какие-то новые неотложные дела, потому что он также больше не делал попыток отыскать своего ученика.
Мотаясь по стылым парижским улицам между Лувром, Пале-Роялем, казармами и особняком де Тревиля, Шарль всё-таки простудился.
Поначалу он ещё держался, но в один прекрасный момент проснулся ночью от кашля, который бухал в груди, словно в барабан, и с раскалывающейся от боли головой.
Головная боль всегда была признаком приближающегося жара, а вот это уже было серьёзно.
Юноша хорошо помнил, как заболел подобным образом два года назад, и как полковой лекарь своими сомнительными снадобьями, а также кровопусканием едва не отправил его на тот свет.
Повторения подобного лейтенант допустить не мог категорически, а потому вызвал посыльного и отправил с ним коротенькую записку де Тревилю с уведомлением о болезни и просьбой предоставить хотя бы три дня на лечение.
Одновременно тётушка Мари была послана в трактир и на рынок. За вином, мёдом и яйцами, а также гусиным жиром.
Поскольку подобное состояние у своего хозяина она уже наблюдала однажды, старушка не стала медлить.
А Шарль закутался в одеяло и, стуча зубами от подбирающегося озноба, скорчился в кресле,
