века, эпохи развития подмосковных».
Перспектива главной аллеи в сторону дома. Фото автора.
Везде – один рефрен: «от усадьбы веет недобрыми преданиями». Чем больше вглядываешься в историческую перспективу, всматриваешься в фигуру княгини Шаховской-Глебовой-Стрешневой, тем настойчивей возникает ощущение, что это была натура, мучимая бесами, мятущаяся, грешащая, кающаяся и пытающаяся замолить грехи, и всё равно потом грешащая. Приходит на ум натура… Ивана Грозного. В самом деле, психологически все «показания» и свидетельства очевидцев сходятся в одну картину: крутой нрав, наводивший ужас на окружающих, «злая чудачка», по словам С.А.Толстой, превратившая родовой дом в жутковатый замок, причём на впечатление «работали» и дощатая «корона» над фасадом, и окружение мрачных лиственниц, и пара атлантов с ухмыляющимися в странной тишине лицами, и откровенно скалящиеся маски сатиров на каминах… ведь всё это было сделано исходя из вкусов княгини. При этом она активно, даже как-то судорожно занималась благотворительностью, состоя в многочисленных обществах, создав на дачах оздоровительный лагерь для девочек и собираясь завещать выморочную усадьбу под женский монастырь. Всё это просто так не делается. Такое ощущение, будто этой деятельностью княгиня пыталась замолить какой-то свой грех, но ей не удавалось это сделать именно из-за своей мятущейся натуры, а замолить её грехи кому-то ещё едва ли приходило в голову… Такое ощущение, будто с отъездом постояльцев ещё в начале 80-х и устранением «помех» в ауре дворца снова появилась её неупокоенная душа, которая бродит по опустевшим залам и пытается найти себе вечный покой…
Уголок «синей гостиной» в Покровском-Стрешневе. Предреволюционный снимок.
Хорошо заметны декоративное обрамление каминов, гербы на экранах, черные «помпейские» фигуры
и рисунок наборного пола. Из архива М.Сметаниной
Кстати, о выморочности. Выглядит странным и даже зловещим то, что все старания княгини поддержать память о роде Стрешневых, очередное наращивание фамилии до уже тройной, при том, что она даже отродясь не была Глебовой-Стрешневой, окончились ничем. Княжеская чета, как считается, была бездетной. Конечно, вероятности физических проблем у супругов никто не отменял, это совершенно обычное дело. Но опять-таки, не в таком контексте, не в сочетании всех этих фактов. Все они, включая мятущуюся натуру княгини, вовсе не отличавшейся кротостью и набожностью, но склонную к гневным «выплескам», так напоминающую в самом деле натуру Ивана Грозного, заставляют предполагать произошедшее когда-то в этих стенах… детоубийство. Вот почему она так фанатично отдавалась благотворительности, будто пытаясь замолить страшный грех… И кровь невинного младенца (скорее всего девочки, отсюда и многолетний (!!!) именно девчачий оздоровительный лагерь, и идея завещать усадьбу под женский же монастырь) до сих пор витает над этим местом…
-–
