частность.
Я подбросил икры хлопышей в костер, и прикрыл глаза ладонью. Скачущий свет долго играл тенями по округе, разрываясь и стрекоча. Вокруг меня лежали затопленные темнотой равнины Предлесья, ноздреватые от нор сусликов, и закупоренных змеиных логовищ.
Я ногой подкатил к себе пустой пивной бочонок, поставил его на попа и сел, размышляя о долге, чести и красивых словах, их сопровождающих.
Рем, когда я раскрыл ему свое прошлое, долго таращился на меня в явном затруднении, выскребывая крошки из-за замасленного воротника. Мне сперва показалось, что он не понял сути моих переживаний, но Рем просто не мог говорить, не выскребя, первоначально, крошек из-за воротника. Поэтому я не сразу догадался, что он начал комментировать мой рассказ.
И каково было мое удивление, когда комментарии эти не обернулись общими бельевыми шутками и шутками индивидуальными, оскорбительными, в мой адрес. Рем неожиданно заявил, что эгоизм он не воспринимает как нечто имеющее собственный морально-этический вес, так как эгоизм неотделим от любого живого существа и, особенно, от разумных животных. А потому ненаказуем. А девка эта… как ее… Вельвет, сама только и думала, как бы ко времени занять пост попристижней, и плевать оттуда на всех, поигрывая золоченными иглами. Все это было ясно как дважды два. Я, Престон, был, в данном случае, хорошо объясним и доступен для понимания со стороны Рема. Милосердие – оно полезно для здоровья. И Рем почесал спину, между лопаток, где жутко и неестественно серебрилось клеймо.
Мимо меня пролетел туго набитый вещмешок и, глухо звякнув, кувыркнулся в траве. Вслед за мешком появился Рем, похожий на Оберунского дикаря-шамана в день низложения богов. Бренча и позвякивая зловещими аксессуарами из костей, серебра и глины, Рем, не глядя в мою сторону, присел поближе к огню. В его руках появилась кубической формы книга, которую он принялся изучать, удерживая при этом вверх ногами.
Мне стало интересно.
– А мне ты что-нибудь оставил?
– А как же, – Рем мрачно пролистал несколько страниц. – Я оставил тебе надежду Престон. У меня надежды никакой нет, поэтому я выбрал сушеные крысьи потроха на веревочке. Мерзость, – сообщил он.
– Спасибо, Рем.
– Это слово ранит меня как нож, – проговорил Рем, открывая и закрывая книгу. – Его придумали жалкие люди, не способные отплатить лучше… Ты рано радуешься. Престон, я уверен, что до башни мы не доберемся. Это единственная змеева причина, по которой я здесь. Учти это. Мне просто очень хочется увидеть, как именно ты будешь убегать. С причитаниями, навалив в штаны, или же молча, вынося полезный и жизнеутверждающий урок. Я знавал одного храмовника, так тот прославился тем, что из каждого своего похода за славой выносил полезный урок. Он убегал от всех. От бандитов, мародеров, чудовищ, зверей, пиратов, стражников, пьяных лесорубов и даже от веселящихся шлюх. Но каждый раз, простирывая свои портки, он говорил товарищам, что вынес очередной важный урок, и все ему сходило с рук, потому что опыт важнейшая штука в жизни.
– Ты
