style="font-size:15px;"> Вот и всё – ничего хорошего
В этом городе больше нет.
Горизонт не усеян птицами,
Над молами ревёт бора,
И я словно меняюсь лицами
С тем, кто предал меня вчера.
23 января 2004 г.
Новороссийск
Память
Над куполами и руинами ревут
Уставшие израненные души.
Они нас заклинают и зовут,
Их хрипота закладывает уши.
В осоловело вздыбленной земле
Из ледяной пучины океана
Их убивали в каменном кремле
И низвергали в плен Левиафана.
Кресты, могилы, камни и венки
Окутаны в бессмысленность преданий,
Чтобы быстрей забыли Соловки
Печальный смысл их истинных страданий.
Здесь души сотен праведных мессий,
Но нет души последнего мессии,
Как среди сотен искалеченных Россий
Нет ни одной неправедной России.
19 февраля 2004 г.
Соловки
Бывает время
Николаю Х.
Бывает время,
Мой друг играет.
Когда мне плохо, друг играет на гитаре.
Струна от боли
Упруго стонет,
Пока печаль моя в аккордах не утонет.
Опустошённо
Гитара всхлипнет,
Устало крикнет и надорванно охрипнет:
– Давай за море!
За жажду риска!
Ты, как и я, приехал из Новороссийска.
Дожди и слякоть,
Мороз и вьюга.
Здесь нет деревьев и ветров родного юга.
И здесь над морем
Зеленоватым
Не кровоточат воспалённые закаты.
Друг улыбнётся
И скажет просто:
– А вспомни рёв осатаневшего норд-оста.
Взгляни на небо
И вспомни лето.
И подпевай хотя бы с третьего куплета.
Когда мне плохо,
Мой друг играет.
Гитара громкими аккордами рыдает.
Гитара плачет.
Гитара стонет,
Пока печаль моя в аккордах не утонет.
Февраль 2004 г.
Москва
Свобода
Жажда мести застыла в его глазах,
Не топорщится больше холка –
Мой отец был в тамбовских убит лесах.
Он был волком, убили волка.
Прогремел карабин – он упал на снег,
Громко лаяли их собаки.
Я увидел кровь и услышал смех.
Меня взяли живьём, без драки.
Я в ошейнике шёл, обнажив оскал, –
Меня
