единственный луч солнца в моей жизни. Жена моя в психиатрической клинике, сын в армии. Занимаюсь поставками автомобильных климатических установок.
Сидит неподвижно, только пальцы живут во всем его теле: салфетку складывает ровно, ногтем проводит по сгибу и складывает ещё раз. Выворачивает наизнанку. Снова складывает… в результате цветок.
– Поедемте в Москву – первая спрыгиваю в багажник, потом на землю, не дожидаясь, пока он подаст руку.
*****
… руки липкие.
Ладони одна к другой – между ними тонкие красные сгустки, слизью тянутся от кожи к коже.
Хватаю губами холодное, до чего дотягиваюсь: стаканчик, воду, поручни, стены.
Сжимаю со всей силы голову: если раздавлю, точно проснусь.
Нужно срочно было что-то делать, иначе меня проглотят эти стены – старый ремонт, масляная краска.
Морг.
Говорят, многих смущает этот запах, слухи и страхи мёртвых – мне было безразлично.
А вот эта потрескавшаяся масляная краска приводила в бешенство! Этот нежно-розовый цвет, рвано стыкующийся с кафельной плиткой. Я сдерживала себя из последних сил, чтобы не наорать на стену и не броситься её избивать с кулаками – он не может лежать, быть здесь, когда трескается и облетает старая краска со стен.
Мы с Кириллом выросли вместе – спортсмен, единственный сын, красавец. Взгляд, адреналин и азарт, азарт, азарт!!!
Лет в пятнадцать он угнал машину своего отца и посадил меня за руль – мы катались по полям, кромке озёр, безлюдным сельским колеям.
Вкус жизни, вкус трассы, биение ветра о стёкла – до дрожи в коленках.
– Кирилл, – спросила как-то – А почему я?
Он ухмыльнулся, выехал не трассу, завязал себе глаза, ударил по газам… и помчался "вслепую" по трассе, виляя в поворотах.
Не кричала я только потому, что горло перехватило. Минут через десять машина дёрнулась и замерла, с ухмыляющихся глаз слетела повязка:
– Вот поэтому ты.
– И многих ты так… ка-катал…? – горло саднило, пересохло от страха.
– Не-а… все выскакивали до того, как..!
– Кир, это безумие!!
– Нет – ухмылка от уха до уха, холодные пальцы на моей шее – Смотри!
На глаза легла его повязка… приглушив свет, но не убрав видимость. Контуры дороги темнели среди полей, и ехать было вполне можно. Но как это смотрелось со стороны!
– На, хлебни – Кир протягивал мне фляжку.
– Что там?
– Сок. Яблочный!
– М… да?
– Да, клянусь тебе!
Осторожно беру фляжку, делаю глоток – по горлу огненная жидкость.
– Кирилл!!
– Что? Яблочный сок. Налил, положил на солнце дня три назад. Скис? Как думаешь, водителю можно? – и тянется руками к фляжке, которая всё еще у меня.
– Нет! Нельзя!
Он подмигивает, словно и не собирался брать у меня фляжку и снова трогает зажигание:
– Лерка, пристегнись!
Сумасшествие
