Храм перманентного детства. Яков Сычиков
Чтение книги онлайн.
Читать онлайн книгу Храм перманентного детства - Яков Сычиков страница 4
Юрец толкнул спящего отца, и тот протягивал ему пакет.
– Да не! Не то мне! – говорил Юрец.
– А чего тебе? – спрашивал, просыпаясь, папа.
– Я этого крутыша, па, хочу!
– Да где мы твоего крутыша-борова положим?! – сказал, глянув, «па» и снова заснул.
– Тогда я сам стану такой же крутой! – решил Юрец.
– Это пожалуйста, – сказа «па», засыпая.
Когда в доме появился первый видеомагнитофон, Юрец, отложив уроки, собрался вместе со всеми совершить культовый акт. Но после того как гнусавый голос просквозил: «Компания Питчерс представляет!» и назвал предстоящий фильм, уши кинозрителей залил такой отборный высокохудожественный мат, что Юрка незамедлительно вылетел из зала с криком вдогонку:
– За уроки садись!
– Не честно, – кричал бедный Юрка. – Я всё расскажу!
Но не знал, кому ещё рассказывать, если все были там – за дверью, за которой слышалось, как Ван Дам уже успел свернуть кой-кому голову и разбить добрую дюжину межножных яиц.
С досады Юрка хватил из буфета водки и завалился, вместо уроков, спать под стол, мысленно испросив у Бога хотя бы хороших снов. И сны снились хорошие.
Проснулся он, когда в дверь позвонила соседка Авдотья с расстройством и известием. Открыл ей разбуженный Юрка, а потом появились и остальные – вышедшие из зала красными и возбуждёнными. У бабушки был такой яростный взгляд, будто она вместе с Ван Дамом не отомстила ещё десяткам двум злодеев, а тут ещё и прервали её, видите ли.
Фёдор Похмелкин никогда раньше не был пьяницей и всегда сам брюзжал на поступков подобных, но в возрасте тридцати четырёх лет заработал, по любви к остренькому, язву желудка. Испробовав кучу средств, он обратился к присоветанному ему доброжелателями народному способу. Выпивая перед едой ложку спирта и запивая сыром яйцом, язву он скоро вылечил, но, обнаружив в себе неимоверную тягу к спиртному, спился бесповоротно. Спирт употреблялся теперь им в любых пропорциях, количествах и повсеместно. Авдотья выла, стонала и насылала чуму.
Дело было, значит, так. Проснулся этим утром Фёдор часов в десять. Походил – пошарил в холодильнике. Делать нечего – пить тоже. А вокруг тускло всё так – беспросветно как-то и тихо, – в голове только дурь какая-то и гул в ушах стоит. Четвёртый день Фёдор не пил. Как так? А вот так: Авдотья уехала в деревню и заперла его.
Ходит Федя по квартире, ходит, смотрит: железяка под потолком в углу повешена. Вроде рупора чего-то такое. Вдруг как заорёт голосом противным: «Вы, мол, Фёдор Константиныч вышли за рамки всякой человеческой вседозволенности, в связи с чем, потеряли человечий облик и превратились в негативного во всех отношениях элемента, заслуживающего немедленного