английского (знаменитая госпожа Постникова) меня что-то спрашивала, я бледнел, потел, с трудом подбирая слова – ситуация, согласитесь, знакомая многим. При этом когда я ей говорил, что учил французский, а не английский в школе, она неизменно отвечала: «У нас, сэр, не ликбез, а университет, и извольте соответствовать!».
И тут, как я писал выше, мне опять повезло – я встретил семью Старосов, которые кроме программы на местном телевидении организовали клуб английского языка при Доме ученых во Владивостоке. Когда на вечере в Доме ученых их отец, Филипп, меня спросил: «Where is your dog?», я стал пыхтеть, пытаясь сообразить – как построить сложную конструкцию, объясняющую, что у меня сейчас нет собаки, а она есть у моей мамы, и т. п. Он, увидев мое замешательство, сказал: «Не смущайся, take it easy… Скажи: «None of your business»! Главное – чтобы ты не боялся говорить…». Вот так это началось, и через песни, стихи, шутки, т. е. через удовольствие, я стал быстро набирать темпы и сейчас не испытываю особых сложностей, путешествуя по всему миру. И всегда поминаю добрым словом моих учителей.
После моей последней сухопутной экспедиции на Камчатку и Курилы я решил, что пора мне повидать дальние страны, меня звала «Гринландия», страна, придуманная А.С. Грином. Названия его придуманных городов звучали для меня как музыка – Зурбаган, Лисс, Гель-Гью… Мой первый рейс – еще студентом – в 1974 году, однако, был недалеко – по Японскому морю на борту рыболовного сейнера «Атна», переделанного в НИС[27] – научно-исследовательское судно. Возглавляли экспедицию гидробиолог В. Лукин, врач (у него в дипломе написано было «ликарь», что на украинском языке значит «врач»), ставший позднее гидробиологом, и будущий декан биологического факультета ДВГУ В. Кудряшов. Нам они казались мастодонтами, хотя им было лет по 35–40. Эти здоровенные мужики легко управлялись с членами экипажа, научной и водолазной группами, в последней из которых было тоже немало крепких парней. Один из них, задиристый, по кличке «Геша-крокодил», дружил с радистом, пузатым, как бочонок, двухметровым радистом, и они часто задирали боцмана, молодого худощавого чеченца, дразня его «чижиком». Знали бы они, во что это выльется! В портовом магазине, куда мы зашли с ними, нам встретились группа здоровенных матросов с соседнего транспортника с обезьянкой на плече одного из этих здоровяков. Не помню, из-за чего разгорелся конфликт, но в этот раз все кончилось без мордобоя. Но это был «ещё не вечер»!
После порта Ванино (была такая песня: «Я помню тот Ванинский порт и вид пароходов угрюмый…») при заходе в залив Де-Кастри (как вам нравится название?) мы посетили наших коллег на двух наземных биологических станциях – Института биологии моря (ИБМ) Академии наук и Тихоокеанского НИИ рыбного хозяйства и океанографии (ТИНРО). Нам были рады везде: в этих глухих местах встретить коллег – невероятная удача и событие! Но если хозяйственные ТИНРОвцы угощали нас копченым лососем, жареным бакланом и парным молоком от коров, которые
А были еще НПС – научно-поисковые суда, которые вели так называемые рыбохозяйственные исследования, т. е., грубо говоря, изучающие рыбные ресурсы, о них речь ниже.
