сторону. В его глазах стояла боль, пытаясь вырваться горькими слезами, но дальше мокрых глазных яблок дело не уходило. Его глаза блестели так, что почти отдавались бликами и слепили меня. Я встал рядом с ним и просто смотрел, пока он не заговорил.
– Покажи часы… – сказал он пьяным, трясущимся на гласных, голосом.
Я достал этот пошарпанный циферблат. Часы как всегда были в кармане, даже если я без своего ведома менял штаны. Стекло полностью разбито. Стрелки… осталась всего одна – минутная, – но и та не двигалась. Парень ухмыльнулся, немного оголив кривые щербатые зубы, и отвернулся к солнцу.
– Что не так?
– Да всё не так, – он снова говорил мне в глаза, – уже поздно.
Он достал свои часы. Тоже разбитые, только покрытые болотной тиной.
– Что поздно? О чём ты?
– Поздно пытаться спастись. – Ответил он, полный желания прекратить только начавшийся разговор. – Часы показывали, сколько тебя ещё времени, чтобы добраться до Него и искупить свою вину.
На слове искупить он поднял свои мерзкие руки и сделал пальцами воображаемые кавычки.
– Но, я даже не знал этого, я просто не помнил ничего. У меня… был провал в памяти.
– Ну, значит, тебе не повезло ещё больше, чем мне. Я хотя бы попытался. Смотри. – Он покрутил в воздухе ладонями, полностью покрытые грязью угля. – Я полз и полз. Казалось, целую вечность полз, но добрался. Он был там – смотрел на меня, а я еле подбирал слова. Я хотел наверх, но он сказал, чтобы я посмотрел на часы. К тому моменту они были уже разбиты. Я сжал и в руке, вышел из пещеры. Кстати, вон она.
Он указал вдаль. На фоне поднимающегося солнца стояла высокая толстая гора. Она была абсолютно чёрной, и даже солнце на её фоне не могло окрасить её края в оранжевые цвета.
– Потом я спустился сюда. Не знаю точно, сколько я уже здесь сижу, пытаясь понять, что делать дальше. Хотя, на самом деле уже давно всё ясно. – Он отпустил жалкий натуженный смешок. – Я просто смотрю на эту гору и думаю о том, сколько я упустил.
– А я даже не знал ничего. Я просто получил эти часы и шёл, куда глаза глядят. – К горлу подступил знакомый ком, и знакомое чувство – когда ты упустил все возможности.
– Мне больше нечего тебе сказать.
– Это так нечестно. – Бросил я, почти шёпотом, бросая на твёрдый, с осколками камня, песок под моими ногами эти чёртовы часы.
– Смерть вообще не справедлива. – Прохрипел парень. Хотя парнем его назвать язык еле поворачивается. Я видел по его глазам, что он ещё молод, но кожа на нём ссохлась, став похожей на изюм.
Я сел рядом с ним, сложив ноги, как в позе лотоса. Положил локти на колени и опустил голову. Слабый, но приятный ветер развевал волосы, словно очищая голову ото всех мыслей. В песке бегали рачки-отшельники, размером не больше моего ногтя. Они копошились
