быть. Это мы с тобой редко выбираемся, а он небось весь город обошёл вдоль и поперёк.
– Ну посмотри на него, – она кивнула в мою сторону, а я при этом глупо улыбнулся. – Он смущён. Не знает он, где мы. Не мучай его картой. Убери обратно – сами найдём. Её голос был приятным, но был по старчески трескучим.
– Ну не знаю, до вечера бы добраться домой. Ноги устали. – Ответил её старик, укладывая огромную карту до размера спичечного коробка. – Сделаешь мне тазик с горячей водой?
– Конечно, дорогой. Они так приторно сладко улыбнулись и потёрлись носами, при этом почти мурлыча.
Они говорил, словно я отошёл на пару метров и не слышу их.
– Я правда не знаю, где мы. – Наконец ответил я.
– Ну вот видишь, – дама подняла руку и указала на меня, повернувшись к мужу. На её пальцах были кольца с камнями. На всех. Даже на большом. – Пойдём. Ничего.
– Ладно. И ещё, молодой человек, просто ещё раз можно…
– Хватит. – Женщина увидела, как её муж снова потянулся к карману, и мгновенно его осекла, взяв под руку. – Бери коляску.
Лишь после её слов я увидел коляску. Покрытая тёмно-зелёным бархатом с хромированными большими колёсами. Ребёнка я не увидел из-за накидки, сшитой будто лучшими мастерами. Такого кружева я не видел нигде. Но почувствовал запах. Кажется, пора менять портки.
– Ах да. Поздороваемся за Августа. Мы его так назвали, потому что он родился в ночь с июля на август. – Поведала мне дама в платье.
– Сейчас он спит, – вступил мужчина, – он почти всегда спит.
– Ну а что ему ещё делать?
– Ходить учиться, – моментально ответил старик. – Как только начнёт звуки издавать, так посажу за пианино.
Женщина посмеялась и нежно положила мужу руку на плечо, подняв одну ножку, словно молодая девушка.
– Он у нас такой талантливый. Нашему Августу повезло, что его дед признанный мастер пианино.
Мужчина вдохнул, как вдыхают при сильном смущении, и потупил взгляд в пол. Но я всё равно видел, что он чуточку покраснел.
– Хотите взглянуть на Августа? – спросила меня женщина. В её глазах я увидел искренне желание показать своего мальчика.
Я не стал противиться и, как мне кажется, кивнул с максимальной похожестью на желание. Она открыла свисающую вуаль, и я понял, откуда запах.
Там лежал практически разложившийся труп ребёночка.
Рёбра уже торчали, живот отсутствовал, поэтому органы распластались по всей корзине коляски. Руки и ноги синие и сухие, словно изюм. Глаза впали до самого затылка. Рот его был открыт, и я увидел, как из-за пары криво торчащих молочных зубов вылетела муха. Мерзкий запах вплотную приблизился к моим ноздрям, и желудок сократился.
Пара снова умилилась и потёрлась носами друг о друга.
– Прелесть, правда? – спросила женщина.
Меня сильно передёрнуло. Надеюсь, они не обратили на это
