было немного, знать разделились и рыщут у города. Но скоро они соберутся вместе и поедут в свою сторону, на запад, грабя и убивая всех, кто на несчастье свое окажется у них на пути. Вот увидишь, и своих грабить и жечь начнут, война-то кончилась. Поэтому я сказал казакам – твоим и моим, чтобы не задерживались, а побыстрее приезжали в мой хутор.
Петро кивнул, соглашаясь с другом и задумался о судьбе своего брата. Может ли быть, что Андрюшка променял самое дорогое в жизни на кровавое золото, и поцеловал руку чужому королю? Неужели его молодой и веселый Андрюшка стал тем, кто сжигает мирные деревни, портит несчастных девушек и убивает малых детей на родительских глазах?
Петро решил, что если увидит брата, то своими руками оторвет его глупую голову от тела, а матушке не скажет, как низко сын ее пал в своей жадности.
Он отвел взгляд в августовскую желтую степь, чтобы утаить от друга глубину своей печали.
5
Снега намело почти по колено. Стоит пройти несколько шагов от гостеприимной березы и тонкие туфли опять насквозь промокнут.
Но задерживаться на месте нельзя – нужно найти еду и укрытие получше. Голодную холод убьет быстрее. Ей самой было не привыкать голодать по нескольку дней, но малышка, росшая в достатке и родительской заботе, уже начинала плакать и просить есть. В те редкие моменты, когда прекращала спрашивать: «Где мама?».
Ответить сейчас было невозможно. Оставалось только плотнее укутать девочку в шаль и идти дальше. А дальше виднелась одна лишь бесконечная белая степь и укрытые снегом холмы. Другой мир.
Как может быть, что вчерашнее утро казалось началом долгожданного счастья, а завтрашнее сулит неминуемую смерть?
Отец всегда боялся предательства и сводил близких с ума своей подозрительностью. Следы его вопросов еще отдавались болью по всему телу. Но эта боль была ничем по сравнению с болью в ее сердце, которую принесло настоящее предательство. Болью, которую отцу было не суждено познать, хоть он и был, отчасти, ее виновником.
Сейчас она злилась на саму себя. Насколько глупой нужно было быть, чтобы не замечать колокола, с самого начала звонящего у нее над головой «Предаст, опять предаст»? Но она не хотела его слушать.
А теперь бредет по снегу неизвестно куда, обрекая на смерть не только себя, но и детскую душу, повинную лишь в том, что в родстве с такой непутевой.
Как много отнял вчерашний день и как много боли он дал взамен. И сейчас не осталось на свете ни одного человека, который бы защитил, согрел, успокоил. Не к кому теперь обратиться, даже их чистые души с небес отвернутся и не помогут.
Вон как темнеет небо, предвещая сильную метель. Таким как она оттуда не помогают, не это ли с рождения ей говорили? Пришло время убедиться в том, что они были правы. Послушать колыбельную ветра и улечься в снежную постель, прекратить свои страдания, дать отдохнуть ногам, прошедшим сегодня бесконечные тысячи шагов.
И предать маленькое детское сердечко, зная, что у него нет другой надежды?
Отгоняя
