носом в телефоны. Первые месяцы мне было очень сложно привыкнуть к их ритму жизни, мне приходится подстраиваться под их каноны, но не во всём. Я могу быть неверна себе, но я не могу быть неверна Господу. Или мне так только кажется. Скоро моё семнадцатилетние, а с годами я заметила, что взгляды на жизнь меняются, как у молодых людей, так и у взрослых.
– Надо сходить в магазин, купить некоторые продукты, – сказал отец. – Я приготовлю кушать, а ты ступай, прогуляйся.
По нему было видно, как он устал работать за двоих. С недавних пор моя мама была сокращена из-за неспособности продолжать работать бухгалтером. Её начальник объяснил это тем, что сейчас у неё нестабильное психическое здоровье, что послужило ещё одним поводом позора для моей семьи. С измученным видом он достал из бумажника пару сотен, написал список, что я должна купить, и предупредил, чтобы я не задерживалась.
От нашего жилого района вниз по аллеи, что вела через парк, находился супермаркет «Колесо». В нем можно было найти больше, чем в придорожных ларьках. Дорога занимала у меня пятнадцать минут быстрого темпа, это было важно, так как надо было успеть к обеду. Войдя в магазин, я сразу же направилась в сторону бакалеи. На развес я начала набирать по кулечкам пшено, гречку и ячмень.
– Катя? – вдруг отозвался молодой женский голос у меня за спиной.
Я узнала его мгновенно. Это была Наташа Ровинская. Она меня тогда и толкнула в школе. Я несмело повернулась назад и увидела перед собой девушку шестнадцати лет с короткими рыжими волосами, что были собраны набережно на затылке. Она смотрела на меня своими зелеными глазами и никак не решалась начать диалог со мной. Её взгляд отличался от того, что был в школе. Она не смотрела так презрено и одновременно апатично. Она переминалась с ноги на ногу, теребя в руке кулек с чем-то.
– Я не думала тебя здесь встретить… – несмело добавила та.
– Да, иногда я хожу в магазин, – мой ответ показался мне слишком дерзким, но во мне никак не утихал огонь безумия от непонимания, что меня окружило.
– Я не об этом, – сразу же начала она, – я хотела… просто я хотела извиниться за то, что сделала.
Её голос звучал, как у провинившегося перед приговором. Он показался мне правдивым, без той наигранности, что звучит у большинства взрослых людей при извинениях.
– Я не обижаюсь, – заключила я.
– Да брось! – эмоционально воскликнула Наташа. – Я тебя толкнула, а ты даже не испытываешь малейшей ненависти ко мне?! Мне очень жаль, что я так поступила. Просто тогда… мне показалось, если я это сделаю, то я покажу свою значимость. – Она каждую фразу заканчивала очень уверенно.
Наташа подошла ко мне поближе и будто бы боялась, что я уйду и не выслушаю её. В тот день конфликт возник из-за какого-то пустяка, я даже не помню. Помню только, как я промолчала, а потом меня поднимали с земли и заступались за меня.
– Спасибо за извинения, но я должна идти, – я попыталась скромно сократить
