но ползем по этой каше. Сколько уже верст прочапали за эти дни? Считай, совсем ничего, а устали так, как будто уже до Германии дошли. Правда, германцы за это время успели новые силы подтянуть и пулеметиков поставить дополнительно. Да и с патронами у них пока все хорошо. Постоянно контратакуют. Так что скорость продвижения совсем уменьшилась. В батальоне с начала наступления два пополнения было. И уже почти всех повыбивали. Вот и получается сейчас, что утром мы к их окопам бежим, захватываем, а удерживать уже некем, да и нечем особенно. С боеприпасами тоже полная беда. Артиллерия не помогает развить наступление, снарядов нет. Так, для поддержания нашего морального духа, саданут пару снарядов с утра по немцам и все. Вот такая артподготовка, дружище. А после того, как мы германцев из траншей выбьем, поддержать они нас уже не могут. Им бы стрельбу дальше перенести, чтобы мы смогли продвинуться к следующей линии и не дать возможность германцам подтянуть силы и контратаковать, а батареи молчат. Мы даже нормальную оборону организовать не можем. Нечем. Патронов почти нет, что в окопах подберем, тем и стреляем. Того и жди, что немцы оклемаются, соберутся c силами и раздавят, как вшей. Вот и бегаем как зебры галопом – утром туда, вечером обратно. Хотя это и бегом-то назвать трудно. Что это за великий умник такой выискался, решил в марте наступать? Такая каша, такое болото, что любая черепаха нас обгонит. Да и с флангов эту чертову высотку не обойти. Орлов посылал разведку, чтобы обходной путь найти, хотели штурмовую группу создать и во время основной атаки немцам во фланг ударить. Не вышло. Кругом трясины непролазные. Льда уже почти нет, вода высокая, ничего не видно, шаг ступил – и пропал. Чуть двух солдат не утопили. Хорошо, что Макарыч наш толковый дядька, он разведчикам веревку с узлами дал с собой, каждый за нее держался, и кто проваливался, того остальным легче было вытащить. Да и провалившемуся было за что цепляться. Три ночи проползали, так подступов и не нашли. Дорога только через эту высотку идет. Пока ее не захватим, дальше пройти не получится.
– Ладно, не канючь, сам знаешь, зачем мы наступаем. У тебя еще по сравнению с другими хотя бы потерь поменьше, поверь, у соседей все намного хуже. Пополнения не успевают подходить.
– Знаешь, Саша, – вдруг гневно зашептал Владимир, словно боясь, что кто-то их подслушивает, – сколько еще будет продолжаться это топтание на месте? Даже непонятно, наступаем мы или нет. Говорят, что это отвлекающий маневр, потому что под Верденом союзникам одно место прищемили и у них там сейчас совсем туго. Так почему мы должны бессмысленными атаками их поддерживать? Мы же просто губим людей, посылая их на верную смерть. И если для нас с тобой это просто работа, мы присягу государю нашему и Отечеству давали, то мы хотя бы знаем, за что головы кладем. Мы с тобой люди военные, нам приказ дали, и мы его должны выполнить не обсуждая. Только как я могу объяснить своим солдатам, что они идут помирать из-за того, что у французов проблемы? Да почти никто из них не знает, что такое Франция и где она находится! А почему они умирать за нее должны, уж
