праздник, а мы с Пушком-Адонисом, который искал свою Афродиту под всеми тумбочками, грустили и не понимали, зачем всего троим человекам и одному коту целых две комнаты. Ведь у нас еще можно было бы поселить не только хомяков и черепах, но даже, смею предположить, и верблюда. Я нашла в журнале примерные размеры среднестатистического верблюда, и могу вас заверить, что наша квартира больше. Так что верблюд влезет, и даже не один.
"Волк и семеро козлят" на самый новый лад
Весь мир – театр. И если бы это не сказал Шекспир, это сделала бы я. Наш класс был единственный в школе, который не пыжился, репетируя каждый год роли то кавказских пленников и Му-му, то Катерин и Татьян, чтобы поразить зрителей режиссурой и игрой актеров по Станиславскому. Мы же откровенно халтурили и каждый раз ставили один и тот же «мюзикл» «Волк и семеро козлят». И надо сказать, именно выход козлят срывал овации. Почему, никто не знает, чесслово. Возможно, знал Станиславский. Но он не приходил на наши выступления. Телевидение приходило, радио приходило, газеты приходили, Станиславский – нет. Вся школа обижалась: они тоже могли бы выйти и поскакать козлами, а не разучивать монолог Чацкого.
Скакать козлами было весело. И почему этого не делала вся школа – вопрос, на который нет ответа. Наш номер был незамысловат. Под аккомпанемент пианино по сцене прыгали то семь девчонок в красных юбках, то мама-коза, то волк, то петух, то все вместе. Больше мы ничего не делали. Только прыгали в нужный момент в нужном месте и иногда жестикуляцией и мимикой изображали соответствующий сюжетный ход. Как это все выглядело, я не знаю, так как сама была козленком. И, признаюсь, это мне было по душе. Видимо, бесцельные прыжки и ужимки – мое амплуа. Генка всегда был волком, потому что у него был костюм волка. Его даже пытались переманить лицедеи из 6 «Б» на роль Дубровского, – говорили: «Мы тоже можем мюзикл и поскакать, только волка дайте!»
Однажды наш мюзикл выполнил неожиданный сценарный ход, значительно уклонившись от традиций в сторону постмодернизма, чем окончательно покорил фанатов и поклонников, решивших, что это нечто новое, свежее и креативное. Но мы были ни при чем. При чем был школьный завхоз, вымазавший свежей краской угол на сцене за пианино накануне праздника. Завхоз, который не мог знать, что наш волк падает от краски в обмороки. 6 «В» тоже этого не знал – и обзавидовался: у них как раз в спектакле планировался обморок барышни, который они репетировали денно и нощно, падая то тут, то там, и пугая учителей и родителей. Иначе уж запаслись бы они ведром краски и уж нашли бы несчастного, который валится без чувств, нанюхавшись ее.
В день нашего аншлага мы отработанными годами прыжками выплыли на сцену и, попрыгав немного для виду, стали ждать действий со стороны волка, который стоял за пианино и собирался нас сожрать. Но, видимо, личность волка эволюционировала до стадии саморефлексии и осознанности, и он боролся со своей низменной природой, стоя в углу и не делая никаких телодвижений в сторону
