видел хитро улыбающиеся глаза Сатаны.
У открытого окна щеки охватило холодом, снег все-таки выпал, напоминая, что зима. Деревья укрыты как толстым слоем ваты, за близким горизонтом холодно и бледно алеет край неба и часть небосвода. Маленькое озябшее солнце медленно и с трудом проплывает по ту сторону туч, поднимается по обледеневшему небосводу, а когда удается проглянуть в щель, золотые лучи сразу же воспламеняют снег, блистают мириадами золотых искр.
В чистом морозном воздухе отчетливо различимы домики ближайшей деревушки. В полном безветрии клубы дыма из труб поднимаются прямо к небу, похожие на толстые веревки, на которые навязали множество узлов. Стерильно белые, на фоне ослепительно синего неба выделяются отчетливо, уходят и уходят ввысь, постепенно истончаясь, так что все домики кажутся забавными игрушками, спущенными на веревочках с неба.
Крестьяне уже прорубают на озере полыньи, лед толстый, искрящиеся льдины с трудом выволакивают баграми. На солнце сколы блестят, как драгоценные камни, постоянно меняясь в цвете: синий, зеленый, даже ярко-оранжевый, словно горящее золото. Рыбаки тут же подхватывают и тащат из воды огромных рыб. Дуры стремились к проруби, чтобы посмотреть на небо…
Я закашлялся от резкого морозного воздуха, вот и прелести жизни в этом времени: холод из окон и сухой жар от огромного камина, где постоянно горят целые поленницы березовых чурок.
Внезапно яркая вспышка осветила комнату, выжгла все тени, комната преобразилась в белом плазменном свете, я отчетливо видел даже самые мелкие трещинки в камне и все заусеницы в дереве.
Тертуллиан медленно превращался из плазменного шара в человеческую фигуру. От него пахнуло мощью звездных энергий, укрощенных и подвластных.
Я с трудом перевел дыхание:
– Ты так меня заикой сделаешь!
– Тебя? – прогудел могучий голос. – Тем и отличаешься от всех, что не падаешь ниц и не бьешь поклоны! Даже не дрогнул.
– А ты мечтал напугать?
– Зачем? – поинтересовался он. – Было бы нужно… Ну, что решаешь, доблестный сэр Ричард, надежда угнетенных?
Я фыркнул:
– Это я? Не смеши. Никогда я не брался защищать угнетенных. А встречу Робин Гуда – повешу без всяких судебных разбирательств.
– Ладно, это я сам неудачно восшутил. Я узнал, что у тебя был разговор с Князем Лжи.
Я поморщился:
– Мог бы соврать, что просто пришел меня навестить? А там бы за разговором и выведал бы все! Я такой, сразу проболтаюсь.
– Врать нехорошо, – сообщил он, но, как я заметил, без особой убежденности. – Грех.
– Это не вранье, а комплимент.
– Ты ж мужчина!
– Мужчины легче ловятся на комплименты, – сообщил я, – чем женщины. Да, разговор был. Хочешь сказать, обманывает?
Огненная фигура, медленно ступая, прошлась по комнате, словно проверяя работу плазменных суставов. Когда Тертуллиан повернулся ко мне, сердце мое дрогнуло при
