сбило насмерть. Я должна быть вся ломанная переломанная, а я стою перед вами, и кажется, что никакая машина на меня сегодня утром не наезжала, и вообще, всё это (я обвела глазами комнату) мне просто снится.
Она спокойно выслушала, поменяла положение в кресле и изрекла:
– Значит, все-таки не поняла. Роза, тебя, действительно, сегодня сбила машина, кстати, «КАМАЗ», если интересно, потом тебя увезли в больницу, там проводили реанимацию, и единожды ты ненадолго приходила в себя, однако сейчас находишься в глубокой коме и сколько в ней пробудешь неизвестно, поэтому ты у нас – на этом свете. ОНИ позаботятся, чтобы тебе было хорошо здесь, а ты поможешь лечить наших подопечных – коренных мертвецов, так сказать. Если через некоторое время очнешься, ОНИ отправят тебя на тот свет, ну, туда, откуда пришла, а если умрешь, или врачи тебя от аппаратов отключат, тогда, как говорится, милости просим. Но об этом пока рано беседовать, к тому же, надо ещё твою характеристику полистать, и вообще, ОНИ сами решат, что с тобой делать.
Закончив объяснение, женщина вытащила из папки несколько моих фотографий и, улыбаясь практически по-матерински, стала внимательно разглядывать.
На одной из них я, примерно двух лет отроду, с заплаканными глазами, сидела на горшке, а рядом стояла кукла выше меня ростом, причем, в таком же платье (почему-то я совсем не помню эту куклу).
– Какая хорошенькая! – прокомментировала она.
Мне, правда, моя зареванная и сопливая физиономия не показалась особо хорошенькой, да и фотография, можно сказать, интимная. В общем, не особо приятно, когда чужой человек копается в личной жизни. Но я чувствовала, что так надо, и ничего не поделаешь, приходилось терпеть.
– Э-э-э (боюсь, это стало входить в привычку). Можно спросить, почему все это вы назвали «этим светом» и еще, куда мне идти? Я голодная, да и помыться бы, а то пахнет не очень, по-моему…
– Ага, и не только по-твоему! Ты что не русская? (я замотала головой, показывая, что очень почти русская) А что с родной речью-то не дружишь? Там (она махнула рукой в сторону окна), откуда вы приходите (странно, но я лично зашла в эту комнату через дверь), вы называете наш свет «тем светом», следовательно…(она заглянула мне в лицо, очевидно, думая, что я сама догадаюсь, но глубоко разочаровалась, увидев мое тупое выражение, и продолжила), здесь это становится «этим светом», а ваш свет, попросту жизнь, – тем светом. Ну, поняла?
– Нет, – буркнула я. – А поесть дадут?
– Да, сейчас придет за тобой Катя и проводит в другое здание, – с этими словами она нажала на столе какую-то кнопку, очень похожую на обычный дверной звонок. – Может, еще увидимся, – и махнула рукой, давая понять, что разговор окончен.
Некоторое время мы сидели молча.
– Извините, можно последний вопрос? – и я, не дожидаясь ответа, задала его. – Как вас зовут?
И тут услышала то, к чему абсолютно не была готова: «Михаилом Викторовичем». Я открыла рот, собираясь заблеять,
