Ровена нахмурилась. Что она затеяла?
Вскоре все выяснилось. Подали отварного лосося, и Виктория заявила:
– Я не могу не сказать, что мне очень не понравилось, как вы обходитесь с гостями.
Элейн уронила вилку на тарелку. По столу разлетелись капельки белого соуса. У Ровены перехватило дыхание при виде дяди Конрада, застывшего в шоке, и тети Шарлотты, которая не моргнула и глазом.
На миг за столом воцарилась тишина, затем тетя ласково улыбнулась:
– И чем же тебя не устроило наше гостеприимство? Тебе не подготовили комнату? Если хочешь, я поговорю с экономкой.
– Нет-нет. Комната прекрасна, тетя, как и всегда. – Виктория, высказавшись, не спешила продолжать и с напускным равнодушием намазала маслом булочку. Откусив немного, запила водой и только потом повернулась к тетушке Шарлотте, явно расценив, что толку от той будет больше, чем от дяди Конрада. – Как вы знаете, с нами приехала подруга. Я ожидала, что ее примут как гостью, но вместо этого обнаружила, что ее поселили в каморке наверху.
– Ты привезла гостью? – Тетя Шарлотта покачала головой, сверкнув бриллиантовыми серьгами-капельками. – Я ничего не слышала о гостье. Только о тебе, Ровене и вашей камеристке.
В голосе леди Саммерсет сквозило участие, и Виктория на миг растерялась, однако она не зря славилась упрямством.
– Пруденс. Пруденс и есть моя подруга. Я хочу, чтобы ее переселили, будьте так добры, в другую комнату. А если это невозможно, она может спать со мной. Дома мы часто спали вместе, ничего страшного.
Сидевшая рядом Элейн охнула, а у Ровены бешено заколотилось сердце. Она взглянула на тетю Шарлотту, чтобы оценить реакцию, но та сохраняла непроницаемый вид.
– Ох, милочка. Я понимаю твое смущение, но эта девушка твоя камеристка, а не подруга. Со слугами можно – и должно – вести себя по-дружески, но если видеть в них равных, они отобьются от рук. Даже моя Гортензия, в которой я души не чаю, сорвется на вольности, если я допущу излишнюю фамильярность.
Виктория сидела ошеломленная.
– Но времена меняются, тетя, – попыталась она опять, но ее перебили:
– И вовсе не к лучшему. У всех есть обязанности: у нас свои, у прислуги свои. Моей, например, является обеспечить бедным осиротевшим племянницам хорошее воспитание и найти им достойных мужей, хотя порой я недоумеваю, за что Господь наградил меня тремя девицами на выданье.
Ровена больше не могла сдерживаться:
– Поймите же, тетя Шарлотта, мы с Викторией очень признательны и вам, и дяде Конраду, но наше воспитание уже завершилось.
– Я не обрету покоя, пока не передам вас на попечение подходящих мужей. Только тогда я смогу сказать, что выполнила свой долг. Разве не так, Конрад?
– Полностью согласен, – кивнул дядя.
Виктория потрясенно переводила взгляд с одного на другого. Ровена послала ей яростный взгляд, но та проигнорировала его.
– Простите,
