него есть… любовница? – Внутри меня точно разверзлась бездна.
– Разумеется! – махнула рукой герцогиня. – Об этом все знают. Или, по крайней мере, мы так думаем, хотя в точности никому не известно, что за отношения их связывают. Какое-то время она была гувернанткой Генриха – после его возвращения из Испании ее пригласили ко двору обучать принца этикету. Какой ужасный скандал он устроил тогда Франциску! Корил отца за то, что тот отослал его в Испанию, да и сейчас не может этого простить, а Франциска это бесит. Итак, Франциск приставил ее к Генриху, чтобы тот научился как следует вести себя. Впрочем, когда Генриху исполнилось тринадцать, она сложила с себя эти обязанности и вернулась в свой замок Ане. Все считают, что Генрих до сих пор бывает там. Говорит, будто отправляется на охоту, но сколько же можно охотиться?
Меня бросило в жар. У Генриха есть любовница! Он меня одурачил. «В надлежащее время», – сказал он тогда в Марселе. В надлежащее время мы научимся жить как муж и жена. Неужели вот это он и имел в виду? Что я буду смиренно взирать на то, как он блудит со своей бывшей гувернанткой? Что я стану предметом омерзительных сплетен из-за того, что он превратил наш брак в посмешище?
– Я думала, что ты об этом знаешь, – прибавила герцогиня. – Юноши в возрасте Генриха нередко увлекаются женщинами много их старше, однако со временем подобная страсть угасает. Поверь, как только ты понесешь от него ребенка, он позабудет о своей зазнобе. Впрочем, – в голосе герцогини промелькнули злобные нотки, – к тому времени она в любом случае превратится в дряхлую каргу.
– Насколько же она старше Генриха? – Я оцепенела.
– О, ей не меньше сорока пяти. Надобно отдать ей должное, возраст она скрывает довольно искусно, но все же она вдова с двумя взрослыми дочерьми. Многие утверждают, будто она привлекательна; я же, хоть убей, не могу понять, что в ней привлекательного. Вечно одевается в черное, да еще носит этот уродливый чепец – статуя, бездушная мраморная статуя! Франциск говорит, что у нее вместо глаз монеты. Он не одобряет ее влияние на Генриха.
– Как ее зовут? – спросила я шепотом, боясь услышать ответ, как будто при звуке имени его хозяйка возникнет перед нами во плоти.
– Диана де Пуатье, вдова сенешаля Нормандии. Мы зовем ее Мадам Сенешаль. – Герцогиня выразительно изогнула бровь. – Полагаю, ты также не одобряешь этой связи?
– Не одобряю?! – вскричала я, не в силах сдержаться. – Еще бы! Он не имеет права так со мной поступать! Как могу я понести от него, если он все время проводит в постели своей любовницы?
Едва у меня вырвались эти слова, я тут же пожалела, что не могу взять их назад. Я оскорбила герцогиню. В конце концов, она тоже была любовницей короля.
Герцогиня долгое время задумчиво рассматривала меня, затем отрывисто и четко проговорила:
– Мужчины предаются распутству, а нам, женщинам, надлежит с этим смириться. Однако же никакому мужчине не следует распутствовать в ущерб супружескому долгу. Я, в отличие от нашей Мадам Сенешаль, всегда знала свое место.
