деревянный дом с синей вывеской и надписью: «Дубровинское народное училище». Там ее отец, худощавый темно-русый человек, с тихим голосом, впалой грудью и большими блестящими глазами, был учителем. Помнит девушка их две большие, чистые, веселые комнаты с множеством цветочных горшков; вечно хлопочущую, день-деньской работающую мать, смуглую и черноглазую, еще молодую красивую женщину. Благодаря ее проворству, изумительной способности ко всему, уменью и стряпать, и шить, кое в чем помочь мужу в школе, присмотреть за садиком и большим огородом, в доме никогда не чувствовалось недостатка, невзирая на более чем скудное жалованье, получаемое отцом. Женщина умудрялась даже в пределах возможного побаловать и принарядить свою единственную ненаглядную дочурку, Галю, порадовать лакомым блюдом и ее, и слабого здоровьем, вечно кашляющего мужа.
Кое-чему учившаяся в свое время, она когда-то мечтала сдать экзамен на звание учительницы начальных классов, но замужество, хлопоты по дому, хозяйству и возня с маленьким ребенком скоро заставили ее отказаться от этой мысли.
Помнит Галя широкий двор, на котором гурьба ребятишек-школьников играла зимой в снежки, а весной в городки и бабки, где затевалась такая веселая возня, что ее, глядящую из окна, разбирала зависть.
Наконец настало время, когда и Галя присоединилась к ребятишкам: вместе с ними она села на школьные скамейки, с ними же резвилась по утрам, до начала занятий, и в перерывах между уроками. Хорошее время, привольное, беззаботное! Но недолго тянулось оно: всего одну зиму поучилась девочка под руководством отца. После Рождества он разнемогся, а с наступлением весны слег, чтобы более не вставать.
Настасья Дмитриевна осталась вдовой, с восьмилетней дочуркой на руках, без всяких определенных средств существования. Тяжело приходилось бедной женщине: дом, обстановка, сад и огород – все, что составляло их кров и хлеб, перешло к новому учителю, у нее же кроме кое-какого белья, платья, домашней утвари да двух коров ничего не осталось. Но животные тоже требовали пищи, и пришлось расстаться с ними, чтобы на вырученные деньги кое-как просуществовать до поры до времени.
Крепко призадумалась женщина: долгая трудовая жизнь лежала впереди, но не труд пугал эту работницу, а мысль о том, где его можно найти – с ребенком-то на руках.
Кое-как перебилась она лето, доедая свои последние крохи, когда до нее дошло известие, что в Василькове требуется честная, знающая свое дело экономка.
Сам Таларов, бывший земский начальник, к тому времени уже умер. Семья состояла из его вдовы, Марьи Петровны, особы средних лет; сына Виктора – любимца матери, некрасивого, капризного, ленивого и избалованного гимназиста лет четырнадцати; дочери Лели – хорошенькой высокой шатенки тринадцати лет; ее младшей сестры – десятилетней толстушки Нади, веселой и добродушной, да брата и душеприказчика покойного хозяина – Михаила Николаевича, молодого человека лет двадцати четырех, жившего, как и вся семья, безвыездно в Василькове и помогавшего Марье Петровне в ведении дел.
Выбора у Настасьи Дмитриевны не оставалось; надо было с радостью, как за единственный
