сподобились стать лишь сержантами младшими.
Попал Геша в бригаду быстрого развертывания под Смоленск, заместителем командира взвода.
Вскоре, случились учения, по легенде которых бригаде предстояло быстро покинуть расположение и выйти навстречу приближавшемуся противнику. Командиру Гешиного взвода – «летехе» – перед самым выходом из казарм из походного наблюдательного пункта за учениями с нарочным прислали в конверте вводную: он сам, мол, слег с тяжелым приступом дизентерии, и потому командование взводом надлежало взять на себя его заместителю – то есть, именно Геше, и согласно той же вводной взводу надлежало устроить на дороге номер 55 засаду с гранатометами и пулеметами для моторизованной колонны надвигавшихся «синих» (Гешина часть выступала в роли «красных»).
Геша принял командование на себя, получил причитавшееся согласно поставленной задаче дополнительное вооружение, а затем двинул взвод по направлению к КПП, но на пути, увы, их встретил дремучий и непроходимый затор техники и подразделений их бригады. Тогда Геша повел своих к тому лазу в ограждении расположения бригады, через который обычно бойцы «линяли» в самоволку для знакомства (и не только!) с местными девицами или просто сбегали, чтобы затовариться чем-либо в окрестных магазинчиках.
На позицию подразделение, руководимое Гешей, вышло вовремя, укрылись так, что даже Всевидящий ничего не просек бы, пусть и очень сильно б захотел, а когда подошла колонна противника, вдарили так, что только дым стоял – в прямом смысле: с взрывпакетами, с шумовыми гранатами – будь все по-настоящему, от батальона «синих» остались бы одни головешки, и уж во всяком случае, полегло б не менее половины личного состава и сгорело б не менее половины единиц бронетехники.
Короче, поставленную задачу замаскированный Гешин взвод выполнил успешно, но, едва учениям дали отбой, Гешу срочно вызвали к командиру бригады. Услышав приказ, он спокойно отправился его выполнять: может, поощрят, отпуск домой дадут, думал он – как-никак все сделали на «отлично».
Как бы не так! – Гешиной наивности нанесли сокрушительный удар: комбриг брызгал в злобе слюной так, что едва не окатил ею всех присутствовавших на НП наблюдателей – кто позволил, кто разрешил, как посмел?! Почему увел целый взвод из боевого порядка бригады без разрешения старших по званию? Почему не доложил командиру роты? И так далее!
Геша пытался оправдаться: мол, задача стояла отдельная для взвода, мол, затор, время поджимало – могли ведь и прозевать противника.
Какое там! Командир впал в сущее бешенство: да я тебя! На гауптвахту! Пятнадцать суток! Трибунал! В тюрьме у меня сгниешь, сволочь! Под арест его!
Пока с обескураженного Геши адъютант комбрига снимал оружие, ремень и забирал документы, к ним подошел один подполковник, личность которого Геше была неизвестна и – вот чудо! – довольно дружелюбно с Гешей о действиях его взвода поговорил, а выслушав, посмеялся:
– Ну, ничего, ничего, солдат! – похлопал он на прощание
