в переводе на денежный эквивалент, с каждым днём терял свою стоимость в её глазах. И всегда ей казалось, что она, Катарина Крауновская, достойна большего. Что её бесподобную персону должна окружать небывалая роскошь.
Впрочем, надо быть к ней справедливой. Катарина Крауновская обладала многими талантами. Умела говорить как–то особенно сладко. Заглядывать в глаза как–то особенно доверчиво. Высказывать старые и затёртые до дыр истины как–то особенно воодушевлённо. Придет час, и вы узнаете обо всех тайнах её темной души. Но не торопитесь! У нас впереди ещё достаточно времени.
Ну, а пока Катарина сладко посапывала, Диагор одержимо работал. Он, конечно же, не мог предвидеть, что станется с ним, да и со всей планетой Зиг из–за только что сделанного им открытия. Хотя… даже если ему и стало бы заранее известно всё, что произойдет, он, несомненно, продолжил свои поиски.
Разве человек может избежать того, что сама Судьба вписала пламенными буквами в папирус его бытия?
Творца толкает к славе сама его сущность.
***
– Господа фон Борофф и фон Зайкинн только что вернулись из командировки и хотели бы доложить обстановку в стране, – доложил президенту розовощёкий секретарь и засеменил к двери, изо всех сил изображая деловое рвение.
На пороге он замер.
– Может, чаю? – спросил он, извиваясь от подобострастия.
– Не до чаю! – рявкнул фон Шайтан. – Веди этих оболтусов!
Не успел он произнести эти нелестные слова, как в кабинет протиснулся, тяжело отдуваясь, толстяк фон Борофф, бесцеремонно толкнув в спину эфемерного секретаря. За ним вскочил на красный ковёр длинный, как жердь, фон Зайкинн. Вытянувшись, они молча ждали, когда секретарь плотно закроет за собой дверь.
– Ну, докладывайте! – нетерпеливо подрыгивая ногой, приказал фон Шайтан тем, кого он минуту назад назвал оболтусами. – Что, в конце концов, происходит в стране?
– Мрут усе к чёртовой бабушке, – объяснил фон Зайкинн и для пущей убедительности, решительно рубанул рукой воздух. Казалось, он наслаждался создавшейся ситуацией.
– Каково положение на островах? – спросил премьер.
– Эпидемия приостановилась было, – доложил фон Борофф с таким видом, будто это было его собственной заслугой, – но вспыхнула с новой силой…
О, Нимфодор всегда знал, что и где следует говорить! Базиль почувствовал укол ревности. Всю свою сознательную жизнь он преклонялся перед Нимфодором и, одновременно, ненавидел его. Оба они были личными советниками премьера. Нимфодор фон Борофф – советником по Особо Секретным Делам, а Базиль фон Зайкинн – советником по Крайним Случаям. Друг для друга они всегда были неразлучными друзьями, ну, а для премьера – людьми, которые брались за любые, даже самые сомнительные поручения.
– Да шо уж там говорить, – вмешался Базиль, ибо ему показалось, что премьер слишком внимательно слушает Нимфодора. – Вымерли ужо все. Вообще,
