и внимательно разглядывал свои упитаненькие, похожие на сосиски, пальчики с блестящими плоскими ногтями.
– Спрашивается, чем станут питаться жители Хватляндии? – глухим голосом осведомился премьер. – И вообще, как понять происходящее в стране? И что делает министр Жизни и Смерти, чтобы исправить ситуацию?
И поднял тяжёлый взгляд чёрных тусклых глаз на своих советников. Те замерли, недоумевая, какой именно реакции он ждёт от них. Фон Борофф на всякий случай оторвал взгляд от ногтей. Приподнял брови, изображая глубокую задумчивость. И, чтобы потянуть время, медленно закурил сигару.
– Насчёт фон Саботажа, – нехотя проговорил фон Зайкинн, – хотел напомнить вам, что вот уже полгода он…кх–кх… сидит в дурдоме и…
– Ты что, имеешь в виду, что пока государство переживает страшное бедствие, министр Жизни и Смерти отдыхает в психиатрической клинике?! – с изумлением воззрился на советника по Крайним Случаям премьер.
– Так точно, господин премьер!
– Так забыть о своём долге перед страной?! – рявкнул фон Шайтан. – И во–о–ще, каким образом этот умник туда попал? Кто дал подобный указ?
– Вы, господин премьер, – не моргнув глазом, ляпнул Базиль.
– Я? Что значит это: я?! Когда?
И с изумлением воззрился на советника по Крайним Случаям.
– Да полгода назад, – подсказал Нимфодор самым сладким, из имеющихся в его арсенале, тоном. И выпустил голубое кольцо дыма из ноздрей.
– Напоминаю, – выскочил вперёд Базиль. – Когда вспыхнула эпидемия среди крокодилов, фон Саботаж предложил клонировать динозавров, а для клонирования использовать скелет птеродактиля, хранящегося в Вьянрицском музее Естествоведения.
Премьер в недоумении уставился в блестящую белую стену перед собой и задумался.
– Вспомнил! – выдохнул он, неудачно пытаясь скрыть своё смущение. – Когда он посвятил меня в свои дикие планы, я представил себе динозавров, бродящих по площади моей столицы, и быстренько отослал его в психиатрическую клинику. Ну, да что тут говорить, сейчас уже это не имеет значения! Освободить его! Слышите? Освободить немедленно!
Нимфодор с Базилем переглянулись. Они–то прекрасно знали причину заключения министра Жизни и Смерти в психиатрическую лечебницу. Знали, что причины заключения Фотиса никак не связаны с какими–то птеродактилями. Но разве смели они говорить о подобных тайнах вслух, да ещё и в глаза премьеру?! Ведь эта внезапная немилость по отношению к бывшему любимцу разоблачала все те невероятные слухи, что ходили в правительственных кругах последние полгода.
Однако именно они прекрасно понимали, насколько приказ освободить Фотиса из психиатрической клиники был опасен не только для премьера, а опасен и для тех, кто решиться этот приказ выполнить. Хотя разве мог премьер предположить, что последует этому его приказу?
И разве возможно будет изменить ход событий, избежать всего того, что премьер сам спровоцировал этим
