ты не прав…
Но он решительно её перебил:
– Не перечь мне. Я истину говорю.
Перевёл дыхание.
– Я хочу, чтобы ты была счастлива. Чтобы жила долго-долго в довольстве и радости. Ты красна и пригожа. Найди пару себе под стать. Жениха пригожего, да разумного. И будете вы счастливы до самой старости.
Осторожно убрал свою пленённую ладонь.
– А меня, ладо моё, забудь. Не мучай больше ни моё сердце, не своё сердечко!
Взгляд её больших синих глаз словно окаменел от горя.
– Илюша – свет Иванович, что слышу я?
Илья опустил голову.
– Прости меня, голубушка моя. По-другому я сказать не могу. Я не хочу, чтобы ты стала горемычной. Ты заслуживаешь лучшую долю.
Алёнушка в отчаянии всплеснула руками.
– Нет, Илюшенька, нет. Ты мне люб такой, какой ты есть. Никто другой мне не нужен!
Закрыла своё личико руками и разрыдалась.
– Слышишь, никто! Да я уж лучше в девках вековать буду, чем за другого человека замуж выйду!
Но Илья был упрям и честен. Честен и перед собой и перед своей любушкой. Он уже принял решение, и отступать не собирался. Отступать было не в его правилах. Конечно, глубокие переживания его лады, больно ранили и его большое и доброе сердце, но по-другому он поступить не мог. Потому, что был сильным и великодушным человеком. Он понимал, что рядом с ним, с нехожалым, она будет мучиться всю свою жизнь горемычную. И ему было нестерпимо жаль её, свою горлицу. Илья желал ей только счастливой доли, а потому решился обрубить все концы разом. Так будет лучше для обоих. Она сначала поплачет, помечется в большом горе, а потом, когда пройдёт время, успокоится и поймёт, что он был прав. Время ведь лечит…
Илья выпрямился. Взгляд его стал другим, совершенно ей не знакомым.
– Иди Алёнушка. Иди ладо моё. Ты достойна другой доли.
Резко рубанул рукой воздух, словно обрубил невидимые нити, их связывающие.
– И… больше не приходи сюда. Не надо.
Через силу выдавил из себя, страшные для неё, слова:
– Я больше… не в силах тебя видеть…
Она вскочила на ноги и в ужасе приложила свои ладони к побледневшим щекам. Глаза её утонули в слезах.
– Ты… ты гонишь меня, Илюша?
Илья отвернулся и глухо ответил:
– Да. Иди с миром.
Она с окаменевшим лицом подошла к двери. Прежде чем выйти, обернулась.
– Илюшенька, ты прогнал меня из своей избы, но из сердца своего ты прогнать меня не посмеешь. Я не перестану тебя любить, так и знай. Никогда не перестану. Сколько бы годков не минуло, не перестану…
Тихо притворила за собой дверь.
Илья остался один. Он был оглушён её прощальными словами. А ещё тишиной и одиночеством. С горечью он, вдруг, осознал, что только что, собственноручно, вышиб из-под себя последнюю опору, которая придавала его жизни какой-то смысл. Теперь все смыслы были
