двухэтажный дом из почерневших брёвен, с серыми окнами и облупившимися печными трубами. Значит, это здесь ей предстоит жить отныне! Да ещё в соседстве с салоном мадам…
Нет, она не будет больше паниковать! Цвет дома, как убеждаешься на опыте, ещё ничего не значит. Они обязательно оштукатурят и побелят его! Хозяйки нет, вот и некому подсказать. Она постаралась улыбнуться мужу и, взяв его под руку, пошла в дом. Мельком взглянув в сторону узкого тротуара, она заметила стоящего там и смотрящего на них инженера.
Супруги вошли в переднюю, где их встретили двое работников, по-видимому, лакеи, как решила Елена Николаевна. Надетые на них подобия ливрей были не по размеру, а на непривыкших к бритве лицах виднелись следы порезов. Мужички непрестанно кланялись и топтались на месте, пока хозяин не отослал их жестом руки.
Елена Николаевна осмотрела переднюю. Помещение представляло собой небольшую комнату, обитую досками, выкрашенными в голубой цвет. С двух сторон на стенах размещались светильники, и больше ничто не отвлекало взгляд в этой голубой коробке.
И влево, и вправо выходило по две двери, одна из которых вела в кухню, судя по доносившимся оттуда запахам. Другой запах – свежей краски – говорил о том, что здесь действительно недавно делали кое-какой ремонт. Прямо от входа располагалась лестница, ведущая во второй этаж, застеленная ковром.
Муж и жена направились к лестнице. Одна из дверей слева скрипнула, и Елена Николаевна успела заметить мелькнувшую в проёме голову в сером чепце. Голова, впрочем, тут же спряталась. Наверху, на лестнице, стояла пожилая женщина с караваем хлеба в руках. Низким глухим голосом она произнесла: «Милости просим». Елена Николаевна и Жорж подошли к ней и, поклонившись, надломили хлеб. Знакомый неприятный запах повеял на них, и лицо старухи как будто также что-то напомнило Елене Николаевне. Она вспомнила: эту даму она встретила тогда у графа С. на первом приёме, когда услышала разговор мужчин под окном.
В небольшой зале был накрыт стол на пять персон, за которым уже сидел развязного вида мужчина лет сорока, и ещё одна старуха.
– Моя матушка Агриппина Яковлевна, моя тётушка Федосья Яковлевна, мой брат Яков Иванович, – представил Жорж. Елена Николаевна поклонилась второй старухе, а братец поцеловал невестке руку. Все уселись за стол.
Елене Николаевне пришла смешная мысль, что она будет окружена стадом «яков». Чтобы скрыть усмешку, она повернулась к мужу, как бы адресуя улыбку ему, и принялась потихоньку рассматривать залу. Дешёвая, но освежённая обстановка – обои, шторы, пара кресел, в углу две огромные иконы с мерцающей перед ними лампадой.
Когда вялотекущий обед подошёл к концу, старухи спустились в первый этаж, а Яков Иванович нырнул в какой-то кабинетик. Супруг схватил свою голубку за руку и куда-то потащил. Всё время обеда он почти не глядел на неё, что она приписала скромности перед родственниками. Теперешний нетерпеливый жест, конечно же, родился от обуревавшей
