возмущённо уставились на притихшего индейца. Он уже пришёл в себя и теперь, зажимая окровавленными пальцами перевязанное плечо, зло сверкал глазами, как попавший в капкан волк. Никто из старателей не считал себя святым. Чтобы заслужить репутацию грешника в Саммитвилле нужно было проявить поистине выдающиеся способности на стезе греха и порока. Но бросить товарищей на голодную смерть – такого здесь не прощали!
− Сlaro, волк никогда не превратится в собаку, – мексиканец резко повернулся к трапперу. – Он едва не провёл тебя в третий раз, старина!
− Похоже на то, – нахмурившись, пробормотал Фрэнк.
Кое-кто предложил, не откладывая дела в долгий ящик, тут же повесить краснокожего. Идея встретила шумное одобрение, однако на пути её осуществления решительно встал полковник Адамс. Выпятив грудь, он всем своим видом давал понять, что не допустит провести задуманное мероприятие столь суетливо и бездарно.
− И как только у вас рука поднимается вздёрнуть раненого человека? – возмутился полковник. – Мы должны дать ему возможность залечить рану и предстать перед судом. Пусть никто не воображает, что в Саммитвилле нет закона.
− Да ведь они все равно его повесят!
− Не сомневаюсь. А потом мы проведём предвыборный митинг и танцы, словом, будет что вспомнить!
В сопровождении двух добровольцев и величественного полковника Чарли Бизонью Шкуру повели в контору шерифа. Поравнявшись с траппером, индеец бросил в его сторону фразу, которую никто, кроме старика не расслышал. Фрэнк проводил долгим взглядом своего заклятого врага, почесал мундштуком трубки за ухом.
Снова заиграл оркестр. Несмотря на пережитые злоключения, Паркер выглядел неплохо. Это был высокий, лет тридцати, человек с длинными вьющимися волосами, темными усами, бородкой и такими же темными, глубоко сидящими глазами.
Утолив в голод, он воспрянул с духом. Перемешанная с виски кровь забурлила огненным потоком по его жилам. Скулы Паркера раскраснелись, между потрескавшимися губами сверкали крепкие белые зубы. Он без конца вспоминал своё неудачное путешествие из Лейк-Сити и был полон решимости достичь долины Белой Глины раньше кого бы то ни было. Речи его воспламеняли воображение, от статной фигуры веяло такой уверенной силой, что несколько человек тут же изъявили желание к нему присоединиться.
Приметив забившегося в угол Фрэнка, уже продолжительное время с преувеличенным вниманием изучающего свой опустевший стакан, Альфред Паркер приблизился к нему с бутылкой «Тарантула Джюс» – виски, по сравнению с которым, как поговаривали, яд тарантула выглядел не вреднее глазных капель. С несколько развязным видом Паркер отодвинул пальцем дымящуюся ему прямо в лицо трубку и мужественно улыбнулся.
– Здесь все утверждают, Фрэнк, что в этом городке ты нечто вроде доисторического Моисея и у тебя свои старые обиды на индейцев. Чарли крепко не повезло, что он столкнулся со мной. Однако, я не вижу радости на твоём лице. Кажется, тебе его даже немного жаль?
−
