с тех пор двадцать с лишним лет, – сейчас он высится надо мной, лысый, как бейсбольный мяч, и обгоревший на солнце.
– А если бы Кэтлин Лоулер отказалась играть в эту вашу… уж и не знаю какую игру? – спрашиваю я. – Что, если б она не передала мне этот листок с номером Джейми? Что тогда?
– Да, меня это беспокоило. – Марино подходит к окну и вглядывается в темноту. – Но Джейми ни секунды не сомневалась, что Кэтлин передаст тебе записку, – говорит он, не поворачиваясь ко мне. Вертит головой то влево, то вправо, наверно выглядывая Джейми.
– Вот оно что. Ни секунды, значит, не сомневалась. Почему-то меня это не радует.
– Знаю, что не радует, но на все это были свои резоны. – Марино делает шаг мне навстречу и останавливается. – При нынешнем положении дел Джейми не могла выйти на тебя напрямую. Самым безопасным было устроить так, чтобы ты позвонила первой и чтобы это нельзя было отследить.
– Легальная стратегия или она по какой-то причине вынуждена принимать меры предосторожности?
– Никто не должен знать, что Джейми встречалась здесь с тобой, только и всего. Завтра вы снова пересечетесь – официально, в офисе судмедэкспертизы, но здесь ты никогда не была. Не здесь и не сейчас.
– Давай-ка кое-что проясним. Если я правильно поняла, мне нужно делать вид, что здесь я не была и с Джейми этим вечером не встречалась.
– Точно.
– И мне придется поддерживать всю ту ложь, которую вы вдвоем сочинили.
– Так надо, и тебе это только на пользу.
– В мои планы не входит пересекаться с кем бы то ни было, и я понятия не имею, на какую такую официальную встречу ты намекаешь. – Но я уже начинаю кое-что понимать – отчеты о вскрытии членов семьи Джорданов и все улики по делу хранятся в местной криминалистической лаборатории в офисе судмедэкспертизы. – Утром я уезжаю, – добавляю я, переводя взгляд на сложенные на полу папки. Из каждой выглядывает своя, определенного цвета, вставка, и все они снабжены ярлычками с незнакомыми мне инициалами или аббревиатурами.
– Заскочу за тобой в восемь. – Марино стоит посредине комнаты, словно не зная, чем заняться, и рядом с его могучей фигурой все вокруг кажется маленьким и незначительным.
– Может, все-таки объяснишь, для чего я здесь?
– Да уж, объяснишь тебе что-то, когда ты такая сердитая. – Он смотрит на меня сверху вниз, и, когда я сажусь, а он продолжает стоять, мне это совсем не нравится.
– Насколько я помню, когда мы виделись в последний раз, ты работал на меня, а не на Джейми. И подчиняться должен был мне, а не ей или кому-то еще. – Я злюсь, потому что чувствую себя уязвленной. – Ты не мог бы сесть?
– Если бы я сказал, что хочу помочь Джейми, хочу заняться кое-чем другим, не тем, что обычно делаю, ты бы ни за что не позволила. – Марино опускается в глубокое кресло и устраивается поудобнее. В его голосе слышатся обвинительные нотки: как же, мол, с тобой тяжело.
– Не знаю, о чем ты и откуда
