доме нет даже швейцара, так что я нажимаю кнопку интеркома 8SE, и электронный замок после долгого и громкого жужжания щелкает, как будто тот, кто меня впускает, знает, даже не спрашивая, что это именно я. Второй раз за день я ищу взглядом камеры наблюдения и нахожу одну в углу над дверью. Ее белый корпус практически сливается с белой стеной. Если Джейми видит меня на мониторе, то и камеру, видящую в темноте, скорее всего установила именно она.
Никаких свидетельств того, что системой безопасности оснащен весь дом, я не вижу – только электронные замки и интерком. Интересно. Если Джейми пошла на то, чтобы установить камеру наблюдения, значит, Саванна для нее не просто тихий уголок. Уже открывая дверь, я чувствую за спиной движение и оборачиваюсь – человек в мотошлеме с отражателями соскакивает с велосипеда и прислоняется к фонарному столбу в конце дорожки, возле улицы.
– Джейми Бергер? – Голос женский. Незнакомка снимает рюкзак, открывает его и достает большой белый пакет.
– Нет, я – не она, – отвечаю я.
Женщина в шлеме направляется ко мне. На белом пакете название ресторана. Она нажимает кнопку и произносит в интерком:
– Доставка для Джейми Бергер.
Я придерживаю открытую дверь.
– Могу захватить, я туда же. Сколько?
– Два текка-маки, два унаги-маки, два калифорния-маки, два салата с водорослями. Рассчитались кредиткой. – Она подает мне пакет, я ей – десятку. – Как всегда, по четвергам. Приятного вечера.
Я закрываю за собой дверь и поднимаюсь на лифте на последний этаж. Иду по пустому, устланному ковром коридору к юго-восточному углу. Глядя еще в одну камеру, нажимаю кнопку звонка. Тяжелая дубовая дверь открывается, и все, что я хотела сказать, смывает волна изумления.
– Док, – говорит Пит Марино, – только не заводись.
8
Он жестом предлагает мне войти, словно это его квартира. Глаза за немодными, с проволочным ободком очками серьезные, линия рта жесткая, и в первый момент это действует мне на нервы.
– Джейми вот-вот вернется. – Он закрывает дверь.
Мое изумление выливается в неприкрытый гнев, как только я окидываю его взглядом – от макушки лоснящейся бритой головы и широкого лица до холщовых туфель на каучуковой подошве, которые он носит без носков. В гавайской рубашке его плечи выглядят более массивными и широкими, а живот не слишком выпячивается. Мешковатые зеленые рыбацкие шорты с большими карманами едва держатся на бедрах и достают почти до колен. Он загорел, за исключением верхней части шеи под подбородком. Марино где-то плавал на лодке, а может, нежился на пляже, в общем, был там, где тепло и даже жарко, поскольку его кожа стала красновато-коричневой. Даже лысая макушка и кончики ушей коньячного цвета, а вот вокруг глаз бледные пятна. Носил солнечные очки, но не кепку, – я так и вижу его белый грузовой фургон, бардачок которого забит брошюрами о сдаваемых напрокат лодках. Я думаю о салфетках из фастфудовых ресторанчиков.
Марино обожает куриные окорочка и бисквиты
