это громогласно испускаемое и задержанное на всё время прочтения, жаркое обалдевшее выдыхание ….
Я хотела, чтобы Вы почувствовали себя исключительным, Нассер.
Удалось ли мне достичь этой цели?
ПИСЬМО 15
Я помню, когда мне было 15, я особенно часто слушала Баха, его органные хоральные прелюдии: виниловая пластинка, проигрыватель, громадные, пухлые наушники Philips… Поздним вечером, я лежала на узком подоконнике, спрятавшись за тюлем, подложив под голову подушку, и впивалась в звёздное небо …. Я лежала и молила инопланетян забрать меня отсюда. На полном серьёзе. У меня тогда начались месячные, а в то время, прокладок не продавалось. Использовали вату. Мама, по непонятным мне причинам, злилась на меня и вату эту не давала, а заместо, отвечала: «Пальцем затыкай».
И по сей день, я хорошо помню и чувствую эти душащие меня горячие слёзы, эти раздирающие своей мощью мозг, молитвы…
Мне было 15 ….
ПИСЬМО 16
За последний месяц, вдохновившись Вами, я изучила и прочла поистине горы материалов о Саудовской Аравии: в полнейшем упоении, проводя порой ночи напролёт, начисто забывая о времени.
Единолично мужское Царство с скрытым микрокосмом…
Причудливый мир…
Знаете, как в театре: сцена и закулисы. Вы можете посмотреть сотни раз это «Лебединое озеро», в многочисленных версиях и постановках.. посетить Мариинский столько раз, что сможете узнать его с закрытыми глазами только по запаху, но это «закулисы» куда Вам никогда не придётся попасть. Так и Ваша страна.. простому смертному, не Саудиту, можно увидеть и ознакомиться только с внешним представлением.
Старые ли, современные ли фотографии – никогда не замечала полных или жирных. Лёгкие невесомые люди… ходят – как парят… в своих птичьих белых одеяниях…
У мужчин – у всех, – чрезвычайно тонкая кость, тонкая до опасности… преломится в любой момент… И… ещё… Ещё у Вас – душу захватывающие своей деликатностью и нежностью, запястья …. В них – надломленность и слёзность, особенно, когда рука помещена на ручку кресла, и запястье, как плакучая ива, ниспадает.
Запястья ведь тоже могут быть эротичны и возбуждающи.
Я знавала одного человека в Лос Анжелесе, лет 20 назад, – Иранца. Встретила лишь 3 раза – безразлично и бессодержательно. Не помню ни его имени, ни возраста, ни внешности – ничего не помню. Кроме запястьев.
Я могла бы сесть и хоть сейчас, на 10 страницах описать только их – настолько они были приметны и оказались памятными.
Проживает он сейчас, где-то там же, в Лос Анжелесе, и представления не имеет, что кто-то, кого он встретил 3 раза 20 лет назад, до сих пор помнит его запястья.
И только.
И больше ничего.
Одни запястья.
Как бы
