силы, я объявил войну владыке противного мне княжества.
Ночью дождь лил как из ведра. Сальные фитили еле теплились. В глубоком раздумье в одиночестве я возлежал на своем ложе.
В глубине пещеры метнулась чья-то тень. Вечером я приказал никого до меня не допускать и поэтому был немного удивлен.
Тень выросла, загородив ближайший светильник, и напугала меня.
Передо мной стояла, красиво сложенная, длинноволосая Кесиди. Капельки дождя изумрудами блестели на ее загорелом совершенном лице. Как она могла пройти столько кордонов охраны, было непонятно, но холодок страха и обиды прокатился у меня внутри.
«Это покушение», – мелькнуло у меня в голове.
Оружия рядом не было.
Готовый гордо принять смерть, я поднялся во весь рост, сбросив с обнаженного тела брезентовую накидку.
Кесиди, как кошка, бросилась на меня, сбив с ног, стала меня целовать, обнимать и буквально ввинчиваться в мою плоть. От такого темперамента и близости ни разу не опробованного тела у меня закружилась голова и я отдался во власть всепоглощающей страсти любви, пока не затих от изнеможения.
Кесиди собрала свою одежду и так же тихо исчезла, как и появилась.
Тайная связь продолжалась несколько недель. Это и был ответ на объявление войны.
Ослабление контроля за рабочими со стороны Кесиди, боязнь войны и раскрытие тайны взаимоотношений между нами, подняло рабочих и крестьян на бунт.
Погромив дома, мастерские и поля, они объявили, что сами будут решать, кто будет управлять процессами производства и распределения, сами будут решать с кем, когда и сколько я буду жить.
С этими лозунгами они ринулись штурмовать мое плато.
Чувствуя надвигающуюся опасность, Кесиди осталась у меня наверху. Сочувствующие революционерам были изгнаны вниз.
Поставив мощную охрану, отбив атаки, я опять оказался в осажденной крепости. Но, на сей раз, мои тылы были намного крепче. Запас провианта можно было растянуть на год.
Безуспешные атаки и штурмы периодически повторялись, не давая нам спокойно налаживать быт в новых условиях. Маленькие дети восставших беспризорно копались на улице в грязи. Их мамаши рыскали по разрушенным и разбитым домам в поисках пищи. Обобществленное производство не пошло. Никто не хотел работать, считая, что должен работать кто-то, но не он.
Запасенные продукты были быстро съедены, рисовые поля вытоптаны и заброшены, плодовые деревья вокруг поляны были почти полностью уничтожены. Их не обирали аккуратно, как раньше, а нагибали к земле, обдирали, забравшись всем стадом, и бросали в безжизненном состоянии. Внизу творился беспредел и воровство. Благодаря своей силе или подкупу группы одичавших людей, появляющиеся вожди держались не долго.
Наблюдая сверху за деградацией общества, я должен был срочно принимать меры. Выждав несколько месяцев, я отправил с подарками вниз группу парламентариев. Проведя
