в Москву возвращаться.
– Так ты, Орн, кто? – начал пытать пятидесятник. – Ученый человек, или скоморох, или из купцов? Как царю доложить, кого мы встретили? Чего ему в подарок о себе передашь? Может, из оружия, может, забаву какую?
– Забаву? – переспросил Орн. – Можно, пожалуй, забаву. Царь – он как, умён?
– Так царь же! – с укором произнес пятидесятник. – Миром повелевает. Всё обо всех знает, с войнами в другие земли ходит.
На ладони Орна появился белый перстенек. Без изумруда-камня, даже не серебряный, видно, простой ковки, но с красивой чеканкой. Зверь на нем крылатый, дракон – не дракон, а вокруг – листья навроде виноградных. Взял Назаров его в руку – а он невесомый, как пушинка. Хотел было на палец примерить, да Орн вовремя остановил:
– Погоди, не простой это перстень. Знать надо, какой его стороной надеть, и на какой палец. И только царю это положено. Если он и вправду такой, как ты говоришь, то поймет, как им воспользоваться, и для чего. Вдруг с нами, допустим, поговорить захочет, или узнать о чем важном, или в другом краю очутиться, пусть даже за морем…
Засмеялся Федор. Захохотали стрельцы. Тогда Орн на свой палец перстень насунул, покрутил:
– Смотри!
Исчез дракон, листья исчезли. Задрожал воздух, и сквозь него проявилась комната, огромная, светлая, а в комнате той стала видна кровать, и на ней лежит не спеленутый малыш, сучит ножками. Женщина подходит к нему, берет на руки, тут же появляется мужчина…
– Кто это? – сдавленно спросил Назаров.
– Царь, – ответил Лэй. – Алексей Михайлович. – А рядом супруга его Наталья Кирилловна и сын Петр, который войдет в мировую историю.
Назаров покачал головой:
– Не то говоришь. У нашего батюшки жену зовут Марья Ильинична, она из Милославских.
– Марья Ильинична умрет. Царь женится на Наталье Нарышкиной… У Петра, кстати, тоже судьба нелегко сложится. Сначала родная сестра его чуть не погубит, вот, смотри… – Лэй чуть тронул перстень, и стала видна дорога, по которой скачут несколько лошадей. На одной из них – юноша только пушок пробивается на месте усов. Вот он оглядывается и не замечает, что кривой сук старого дуба возник на пути, надо или пригнуться, или взять левее… Удар – юный всадник падает, чудом не попав под копыта других лошадей. – А позже, в молдавском походе, Петр едва не погибнет, поручик Павел Якушев у него на руках умрет десятого июля от турецкой пули на берегу реки, и с того дня император поймет, что и он смертен, болезнь отныне поселится в нем и будет точить до самой кончины…
– Не надо об этом, – тихо перебил Лэя Орн. Он взялся за кольцо, то ли покрутил, то ли подвигнул его, и появилось новое видение. Непонятные огромные дома, грохочущие чудища на колесах, странно одетые люди…
– Это ваша восточная страна? – задал вопрос Федор.
Орн чуть улыбнулся:
– Наша. Восточная. Москва.
– Нет, тут я, смотрю, другие люди…
– Да такие же точно, – грустно
