соседствуют – они пожирают меня.
– В половине меня приютился юдофил, – он большим пальцем правой руки провёл поперёк живота, – а в другой – юдофоб…
– В верхней или в нижней?!
– В нижней, – не ожидая подвоха со стороны столь кроткого и милого существа, поведал философ.
– Спереди или сзади?! – Виолетта захохотала так заразительно и звонко, что это уже тянуло на статью Административного кодекса «Нарушение общественного порядка», если учесть тот факт, что было уже далеко за полночь.
Глава 29. Лёгкие моральные увечья ради доступа к телу темпераментной хозяйки
Укротив эмоции, в безнадёжной попытке придать лицу парламентское выражение, Виолетта, видя постную физиономию потерпевшего, вынужденного надувать себе лежбище, поддела:
– А давай, я буду называть тебя Жульбарсом?! Жульбарс звучит намного приятней,
чем какой-то там Жундя-Бальдя…
– С условием, что ты восстановишь статус-кво и вынесешь эту субмарину на балкон, – выдвинул ультиматум новоявленный Жульбарс.
– Ангелочек ты мой, в моей квартире условия может ставить только хозяйка, но никак не дядя с подворотни!
– Ангелами могут быть только дети или покойная тёща, – напомнил гость, заметив с напускной обидой: – Мало того, что меня обозвали Жульбарсом, к тому же я, как дурак, должен надувать этот чёртов матрас, – не желая мириться со своим бедственным положением, сетовал на судьбу и на негостеприимство хозяйки гость.
– Можешь надувать, как умный, – Виолетта издевательски надула щёки, изображая этот незамысловатый процесс.
– Значит, я должен рвать лёгкие, чтобы, как бездомный, спать на полу?! – Жульдя-Бандя сиротливым просящим взглядом окинул источающую флюиды молодую женщину. – Рядом сочная, как каракалпакская дыня, вкусная, как иранский персик, – он, дабы подчеркнуть это, поцеловал объединённые в тройственный союз указательный, большой и средний пальцы, распустив их затем, как розовый бутон. – Мягкая, как шерсть мериноса, изящная, как бахчисарайский фонтан, неприступная, как статуя Свободы, женщина, а я, извините, будто наказанный…
– А ты хотел баички на кроватке?! – Виолетта, сжав губы, издевательски сощурила глазки, сокрывая накопленный в слюнных железах яд.
Жульдя-Бандя кивнул, не питая иллюзий на то, что ему посчастливится «бросить кости» в хозяйском ложе.
– Нет – ты серьёзно хочешь спать на кроватке?!
Претендент снова кивнул с ещё меньшей перспективой разделить ложе с молодой привлекательной женщиной.
– Ты хорошо подумал?!
Жульдя-Бандя машинально кивнул, и вовсе потеряв надежду.
– А ты скажи: «Я хочу спатки на кроватке», – Виолетта покинула «насест», подошла к кровати, скинула покрывало, подбивая подушки, показывая сим, что готова ко сну.
– Я хочу спатки на кроватке! – равнодушно выдохнул гость, утратив надежду
